– Правда? – оживился незнакомец. – Тебе было видение?
– Ну, да, было, – подтвердил Владик. Руку с топором он осторожно завел за спину, ибо совсем не желал провоцировать психа в черном плаще. Но если тот полезет кусаться или целоваться (кто их знает, этих ненормальных?), Владик хотел иметь хотя бы один козырь в своей колоде. Он, правда, не был уверен, что сможет ударить человека топором, но ведь под угрозой насильственной смерти даже в последнем трусе может проснуться храбрость. В это, во всяком случае, хотелось верить.
– Это хорошо, – обрадовался черный. – Значит, я не ошибся. Как тебя зовут, избранный?
– Владик, – представился Владик. – А вас?
– Легион, – глухо ответил субъект.
– Как?
– Легион. Потому что нас много.
– Кого много?
Незнакомец замер, и хотя Владик не видел его лица, он мог поклясться, что тот пристально смотрит на него. Программист понял, что ляпнут что-то не то.
– Ты точно избранный? – недоверчиво спросил Легион.
– Да, да, я тот самый и есть, – горячо подтвердил Владик. – Я очень-очень избранный.
– Тогда ты должен знать, зачем судьба привела тебя сюда.
– Ну, я только в общих чертах знаю, – заюлил Владик, – мне подробностей не сообщили.
– Ты должен положить конец войне.
– Войне? Какой войне?
– Да, верно, – согласился Легион. – Это не война. То, что происходит, было бы правильно назвать истреблением или геноцидом.
– Простите, о чем вы, все-таки, говорите? – жалобно спросил Владик.
– Нам незачем враждовать, – проговорил Легион тихо. – Мы можем договориться. Нынешний хаос не идет на пользу живым людям. Я предлагаю вместо него порядок.
– Кто вы? – пропищал Владик. Только-только он взял себя в руки, и тут вновь почувствовал, как страх пропитывает каждую клеточку его несчастного организма. Незнакомец почему-то говорил так, будто не причислял себя к людям. Тогда что же он?
Легион шагнул прямо к нему, остановился в полуметре и протянул руку к лицу. Только теперь Владик заметил, что то сокрыто какой-то черной маской с узкими прорезями для глаз и едва заметным холмиком носа. Программист заранее знал, что ему не понравится то, что он и увидел, и не ошибся. Потому что под маской оказалось лицо зомби – обтянутый желтой кожей череп с черными провалами пустых глазниц, и жутким оскалом гнилых зубов. Почему-то у мертвецов полностью выгнивали именно глазные яблоки и губы, в то время как иные ткани тела неплохо сохранялись.
– Господи! – простонал Владик, пятясь назад.
– Не бойся, – произнес мертвец. – Я не причиню тебе вреда.
– Вы…. Вы….
– Мертв? Да, это так. Я мертв. Ты жив. Но разве это мешает нам общаться мирно, не кидаясь друг на друга?
– Я вообще за мир во всем мире, – признался Владик. Он даже не знал, какое чувство доминирует в его организме в настоящий момент, страх или изумление. На обычных мертвецов он насмотрелся вдоволь, пусть и не на таком близком расстоянии, но говорящий мертвец, да еще и разумный, к тому же, это было что-то немыслимое.
– Но как это возможно? – нашел в себе силы спросить программист. – Я никогда не видел раньше разумных мертвецов….
Он осекся, вдруг осознав, что термин «мертвец» может идти вразрез с политкорректностью и оскорбить чувства собеседника. Но Легион, похоже, не обиделся на такое обращение.
– Что ж, ты прав, – признал он. – С точки зрения живого человека мертвецы не обладают разумом. Но так кажется лишь потому, что люди мерят нас, как и все вокруг, по себе. Вы не допускаете мысли, что возможны и иные формы разумности.
– Иные? – удивился Владик. Сам он всегда считал, что разумность одна на всех, и она либо есть, либо ее нет. Впрочем, возможно, в словах Легиона была своя правда. Например, Владику очень трудно было поверить в то, что он так же разумен, как маргинальные субъекты от двенадцати до семидесяти, что сутки напролет торчали в подъездах, поглощая пиво, куря сигареты и орошая стены уриной.
– У живого человека индивидуальный тип разумности, – пояснил Легион. – При всей своей зависимости от социума, вы можете сохранять разум даже в отрыве от него. Мы, мертвецы, устроены иначе. Наш разум создается коллективным усилием множества индивидуумов, каждый из которых в отдельности вряд ли может считаться разумным существом.
– Коллективный разум, – прошептал Владик, который слышал о чем-то подобном.
– Можно и так сказать.
– Значит, вы все, это как бы единое целое, да?
– Мы все, это я. Коллективный разум создает коллективную личность. Одну. Двух быть не может, это уже шизофрения.