Пелена упала с моего мозга. Бесформенная тень начала заполнять его.
Я почувствовал, как эта бесформенная тень заполняет все мое существо, обдавая мозг черными волнами.
– У него есть власть, – прошептала Эйдерн. – Он – посвященный Ллира. Пусть он вызовет его – Ллира.
– Нет, нет. Я не смею. Ллир?
Но лицо Медеи было вопросительно повернуто ко мне.
У моих ног волк страшно зарычал и весь напрягся, как будто пытаясь грубой физической силой открыть врата между мирами.
Теперь я уже весь был погружен в черное море бесформенности. Мысль моя полетела вперед и наткнулась на пространство темного ужаса, бесконечного, необъятного, а затем… прикоснулась к чему-то…
Ллир… Ллир!
– Врата открываются, – сказала Эйдерн.
Серой пустоты больше не было. Золотистые облака потускнели и исчезли. Вокруг меня поднимались к потолку белые колонны. Мы стояли на небольшом возвышении, на помосте с нарисованными на нем странными фигурами и узорами.
Злая волна, прокатившаяся по мне, исчезла, но, страдая от ужаса и жалости к самому себе, я упал на колени, прикрывая руками глаза.
Я вызвал Ллира.
3. Закрытые миры
Я проснулся с болью в каждом мускуле своего тела и лежал неподвижно, глядя на низкий потолок. Воспоминания нахлынули на меня. Я повернул голову, поняв, что лежу на мягкой постели с горой подушек в меблированной комнате. В конце ее было окно в нише, по-видимому, прозрачное, потому что оттуда проникал свет. Но за ним я видел лишь туманные отблески.
Рядом со мной, на трехногом стуле, сидела крохотная фигурка в плаще, которую я знал как Эйдерн.
Даже сейчас я не видел ее лица – тень, отбрасываемая капюшоном, была слишком глубока. Я почувствовал на себе ее пронзительный, настороженный взгляд и запах чего-то незнакомого, холодного и смертельно опасного. Плащ, в который была закутана зловещая фигурка, напоминал мантию. Он был плотен, груб, даже на взгляд, и окрашен в уродливый серебристый цвет, создававший безжизненное впечатление.
Приглядевшись, я понял, что это создание было не более четырех футов высоты. Я услышал нежный детский голос, по которому невозможно было определить ее пол.
– Не хотите ли есть, лорд Ганелон? Или пить?
Я откинул шелковое покрывало и сел на постели. На мне были надеты тонкая, мягкая серебристая туника и брюки из того же материала. Эйдерн, по-видимому, не шевельнулась, но внезапно портьеры в стене раздвинулись, и в комнату бесшумно вошел человек с накрытым подносом. Вид его как-то успокаивал. Это был высокий человек, сильный, мускулистый, под его шлемом с плюмажем, как у этрусков, на меня смотрело мужественное, загорелое лицо. Я думал так до тех пор, пока не встретился с ним глазами. Потому что в двух красивых голубых озерах утонул страх. Это был странный страх, очень знакомый, хотя он притаился глубоко-глубоко в его взгляде.
Он молча обслужил меня и молча удалился.
Эйдерн кивнула в сторону подноса:
– Ешь и пей. Ты станешь сильнее, лорд Ганелон.
На подносе было мясо, немного странный хлеб и стакан бесцветной жидкости, не воды, судя по вкусу. Я сделал глоток побольше и поставил стакан на место. Потом взглянул на Эйдерн.
– Значит, я все-таки не сумасшедший, – сказал я задумчиво и замолк, ожидая ответа.
– Нет. Душа твоя блуждала. Сам ты был в ссылке, но теперь ты опять дома.
– В Кэр Ллире? – спросил я, сам не зная почему.
Эйдерн затрясла своим плащом.
– Нет. Но ведь ты должен помнить.
– Я ничего не помню. Кто ты? Что со мной произошло?
– Ты знаешь, что твое имя Ганелон?
– Меня зовут Эдвард Бонд.
– И все-таки ты почти вспомнил – у Огня Нужды, – сказала Эйдерн. – Это потребует времени. А опасность существует всегда. Кто я? Я Эйдерн, я служу Совету.
– И ты…
– Женщина, – ответила она тем же детским нежным голоском, в котором сейчас звучал смех. – Очень старая женщина, самая старая в Совете, который сократился от первоначальных тринадцати. В нем, конечно, Медея, лорд Матолч…
Тут я вспомнил волка.
– …Гаст Райми, который имеет сил больше, чем у каждого из нас, но который слишком стар, чтобы ими пользоваться. И ты, лорд Ганелон, или Эдвард Бонд, как ты себя называешь. Нас осталось всего пятеро. Когда-то нас были сотни. Но даже я не помню этого времени, хотя Гаст Райми все вспомнит, если захочет.
Я обхватил голову руками.
– Великие небеса, я ничего не понимаю, твои слова для меня пустой звук. Я даже не знаю, где нахожусь!
– Послушай, – сказала она, и я почувствовал мягкое прикосновение к своему плечу. – Ты должен понять. Просто ты потерял память.
– Это неправда.