— Нет.
Я нахмурилась:
— Но всё же я — исключение. Со мной, Фаэль Рише, уникальной и единственной из всех людей, — в моём голосе прорезалась ирония, — ты можешь поделиться, и ты говоришь об этом свободно. Что со мной не так? Почему я не отличаюсь от любого незнакомца на улице, но все остальные, кого ты знал куда больше трёх лет, с кем ты сблизился, кого ценил, как ближайших друзей, как семью, — иные?
Лоб отца прорезала морщинка.
— Это может измениться, — помедлив, сказал он. — Проклятье, словно жонглируешь весами в сильный ветер… Во многом это зависит от тебя. Но я не готов раскрыть тебе больше.
— А Эоран? Ради его жизни ты жонглировал весами в сильный ветер?
— Нет, потому что это было невозможно, — ледяным тоном сказал отец. — И итог ты знаешь: Эори сделался чернокнижником, уцепился за фрагменты моих исследований, обмолвки и записи и задался целью получить настоящую власть.
— Глупец, — прошептала я.
— Твой мальчишка Рэй — не меньший глупец. Ему стоило бы оставаться простым агентом. В роли правящего лорда он — мишень. — Мой отец нахмурился. — И я не желаю, чтобы он погиб, не оставив мне новых тел.
Я поперхнулась.
— Тебе не кажется, что ты слишком циничен?
Мой отец… нет, теперь уже лорд Нил чуть улыбнулся, вновь надевая непроницаемую маску.
— Я хотел бы пощадить его, — промолвил он. — Дать ему дожить до старости. Но сначала ты честно скажешь, что любишь его превыше всех на свете, превыше даже самой любви, что ты шагнула бы ради него в огонь. И будешь искренней.
Я открыла рот.
Люблю ли я Рэя? Как близкого человека, наставника, любовника?
Он мне дорог, очень дорог… но та ли это любовь, ради которой идут сквозь огонь? Любить превыше любви — я вообще на это способна?
Возможно, если бы я не видела их двоих с Сильвейной этим вечером, я бы сомневалась куда меньше. Если бы Рэй не целовал мою сестру совсем недавно, во мне не было бы столько горечи. Но сейчас… слишком ярко горела в памяти рука на её бедре.
— Не знаю, — тихо сказала я. — Не знаю, люблю ли я его — так.
Отец странно посмотрел на меня:
— А я? Ты бы спасла меня от него?
— Я…
Мой отец. Безжалостный убийца, который не просто перерезает жертве ножом горло, но без угрызений совести годами живёт в теле жертвы и спокойно, с иронической улыбкой говорит об этом.
Люблю ли я его? Могу ли я его оправдать?
Я верю, что психика пластична. Я верю, что захватить тело маньяка-убийцы прямо перед его казнью и жить дальше в этом теле, — далеко не самое страшное из преступлений. Маркус Рише лишился разума и погиб, но мой отец в его теле остановил сумасшедшего императора и предотвратил тысячи смертей. Он спас империю.
Но то, кем он был, выводило его за грань человечности.
Шагнула бы я ради него в огонь?
— Да, — произнесла я вслух. — Наверное. Но это страшно — спасать кого-то, кто причинил столько зла и причинит ещё. Ведь ты не можешь дать мне клятву, что будешь жить…
— …не убивая никого, чья смерть причинила бы тебе неудобства, — договорил лорд Нил с ироничной улыбкой. — Дочь моя, ты не менее цинична, чем я, просто облекаешь свои слова в чуть более высокопарную форму.
— Я… — Я осеклась.
— Я прав. Не во всём, но прав. — Лорд Нил подал мне руку. — Пойдёмте вниз, Фаэль. Нас ждут.
Сильвейна всё-таки уговорила остальных на прогулку по оранжерее и укрытому согревающим куполом саду, где всё это время поглядывала на Тиара так, словно мечтала потеряться с ним на добрую четверть часа. И несложно было представить, что бы они там вдвоём делали.
Я представила, как принц Тиар предельно аккуратно лезет моей сестре под юбку, и подавила желание зажмуриться и попрыгать на месте, чтобы вытрясти этот образ из моей головы. Или, образ, где Сильвейна снимает туфельку, бросает принцу подвязку и нежно проходится тонкими пальчиками ног по его животу… ооо, это ещё хуже. И откуда у меня, во имя тёмных сиддов, такие фантазии?
Потому что у меня в кармане лежала записка от принца Тиара, конечно же. И, что греха таить, получив её, я тут же вспомнила, как он предлагал мне очутиться в его постели — и как сверкали глаза Сильвейны, когда она меня от этого предостерегала.
Но мы вернулись в особняк, и вечер продолжался. Я бросила взгляд на принца. Он беседовал с мачехой и лордом Нилом, вежливо улыбаясь, но поза его была напряжена, и сложно было не понять почему: неподалёку Рэй и Сильвейна устроились на диванчике, таком тесном, что они сидели вплотную, взявшись за руки. Идеальная картинка любящей пары. В голове мелькнула мысль, что моего дара вряд ли будет достаточно, чтобы разбить этот диван в щепки, но врезать Рэю отломанным подлокотником…