— Но папа мёртв, — дрожащим голосом сказал мальчик.
— Да. Я не успел. Когда мы ворвались в зал, сумасшедший чернокнижник помог… помог… — по лицу Рэя пробежала судорога, — убить твоего отца. Я не смог его остановить.
Оллира смотрела на Рэя с отвращением, словно считала всю эту историю ложью.
— Это правда, — очень тихо сказала я, глядя на неё. — Рэй предал сумасшедшего императора, но не Джейена. Он пытался его спасти.
— Он рассказывал мне эту историю, — произнесла она бесстрастно. — Вот только он забыл упомянуть, что мог бы подойти к Джейену и рассказать ему всё. И тогда Джейен был бы жив.
— Тогда Джейен рассказал бы всё отцу, — устало сказал Рэй. — Он был заражён его безумием — не смертельно, вероятно, но он перенял его идеи. Джейен едва посещал вас в последние месяцы — его больше ничего не интересовало. Поделиться с ним новостями о заговоре было бы безумием. Все мы погибли бы, и некому было бы вывезти вас из столицы и объявить умершими.
— Мой отец до сих пор считает, что мы умерли!
— И мне очень жаль. Но ты сама говорила, что ему плевать на тебя и на внука, правда?
Оллира молчала.
— Олли?
Оллира перевела взгляд на сына, потом на Рэя. Печёные овощи с крылом гулярки лежали на её тарелке, забытые.
— Ты всё ещё говоришь с ним по ночам? — спросила она негромко.
Рэй покачал головой:
— Я отпустил его. Теперь, когда рядом со мной Фаэль и есть вы. Я живу ради живых, а ему пора лететь дальше. Ты же знаешь, Олли: Джейен всегда любил летать.
По щеке Оллиры скатилась слеза. Вафля, которую она сжимала в руке, истекала шоколадом, тягучие капли падали на лёгкое платье, но она этого не замечала.
— Да, — хрипло сказала она. — Он говорил, что больше него летать любишь только ты. Вы так похожи, так… так безумно похожи…
— Кем бы вы ни были друг другу, — тихо сказала я, — вы живая память о Джейене.
Взгляды Рэя и Оллиры встретились. Юный Джейен растерянно смотрел на них.
Наконец Рэй чуть улыбнулся. И протянул Оллире руку.
Оллира вдруг резко отодвинула стул и встала.
— Нет, — выдохнула она. — Нет, я не должна была, прячьтесь, быстро, они вот-вот…
В следующий миг грянул выстрел.
Никто не смог бы его предотвратить. Никто не успел бы даже шевельнуться.
Словно во сне, я увидела, как обсидиановые осколки вонзаются в деревянные перила веранды. Как Хат, успевший схватиться за ружьё, падает на спину, бессильно раскидывая руки, и как тухнут его глаза.
Время остановилось. И в эту секунду, растянувшуюся в сгусток ужаса и отчаяния, я поняла, в кого будет направлен следующий выстрел.
Не в Оллиру, самую обычную девушку. Не в её сына, несущего в себе кровь великой династии, но очень слабый дар. И даже не в меня.
Потому что я знала, кто стрелял. Гемма на моей груди горела алым пламенем, говоря мне, что Рэй в опасности, и я знала. Знала так же безошибочно, как знала, кого я люблю. Люблю превыше любви.
Всё, что у меня было, — скорость. Реакция Рэя была выше моей, но в это мгновение, с руной, которая горела у меня на коже ослепительной болью и невыносимым светом, я одна мыслила и действовала быстрее всех.
Я не успела бы броситься к стрелку: я даже не знала, где он. Не успела бы никого вытащить с площадки.
Я успела сделать только одно.
Броситься перед Рэем, закрывая его своим телом.
Грохот выстрела был последним, что я услышала.
Глава 23
Свет. Свет, пробивающийся сквозь кружевные занавески.
Первое, что я почувствовала, — тянущая боль в груди. Я попыталась пошевельнуться и охнула.
— Тише, тише, — раздался знакомый голос, и тёплая рука взяла мою. — Всё хорошо, Фаэль. Ты в безопасности.
Знакомый голос. Но не голос Рэя.
Я с трудом повернула голову.
Ксар сидел подле моей постели на простом деревянном стуле, и на его лице были тревога, забота и печаль.
— Прогуливаешь занятия, — с лёгкой иронией произнёс он. — Лорд-хранитель потребовал, чтобы Сильвейна принесла тебе домашнее задание и учебники из библиотеки, но я решил, что на пользу твоему здоровью это не пойдёт.
— Ты шутишь, — хрипло выдавила я.
— Конечно, шучу. Рэй сказал, что возможных избранниц принца-регента пытались убить. Все покушения предотвращены, но тебя, похоже, приняли за Сильвейну и…
Понятная ложь. Я поморщилась. Даже правдоподобная.
Но настоящей правды никто не должен знать.