Я отрешённо улыбнулась:
— Я знаю, чего он хочет. То, что вы никогда ему не дадите.
— Что?
— Семью.
Лорд Джавус несколько секунд смотрел на меня.
А потом растаял в воздухе.
День спустя я узнала, что глава разведки предложил Маркусу Рише дружеский разговор через дальнюю связь. Предложил короткой надписью на той самой стене.
Это был умный ход. Очень умный. Я наполовину ждала, что он увенчается успехом. Разговор — это уже шаг к перемирию. Шаг к тому, чтобы не убивать друг друга.
Увы, моему отцу нечего было сказать. Надпись осталась неотвеченной.
А я сидела в лазарете и ждала. Зеро заведовал моей охраной. Рэя я больше не видела. И догадывалась почему.
Первая причина, увы, была очевидна. Мастеру Алистеру удалось сбежать из тюрьмы, и у агентов разведки в эти дни было много работы. Самый знающий и опасный татуировщик империи был на свободе — и в полном распоряжении моего отца. Рэй был совершенно прав: милосердие было для имперского агента непростительной слабостью.
А вторая…
Рэй знал, что, если мы будем думать о Маркусе Рише вдвоём, это непременно наложит отпечаток на ход моих мыслей. Выбор будет принадлежать не мне, а нам двоим, и этого Рэй хотел в последнюю очередь.
Он хотел, чтобы я была сама по себе. Чтобы я думала сама. И чтобы мой отец это понял.
Я думала долго. Но за два дня до бала в императорском дворце я всё же попросила встречи с Зеро. И коротко объяснила, что я хочу сделать.
В Алом сквере было пусто.
Шёл дождь, но я не обращала внимания. Впереди ждала весна, а студентов — экзамены и испытания. Официально лорд Нил был в отъезде, но вряд ли этот фальшивый «отъезд» будет длиться долго. Скорее всего, едва лорд Джавус объявит его пропавшим без вести, правящие лорды уже через месяц выберут нового лорда-хранителя.
Гвардейцы Академии ждали поодаль.
Я была под тайной охраной, как и следовало быть неофициальной пленнице имперской разведки. Но ещё я была действующим агентом, и вести меня к позорной стене под конвоем не посмел никто. Кроме того, отец узнал бы об этом.
Я подошла к стене. Помедлив, достала тонкую стальную палочку-стило.
И написала одну-единственную фразу.
«Я не дам им тебя убить».
Не просьба встретиться. Не призыв к милосердию и даже не декларация лояльности. Просто слова, говорящие, что я никогда от него не отвернусь.
Я не врала в самом главном. Я ни разу не лгала в лицо ни отцу, ни Рэю о том, как они мне дороги. И, как бы наивно это ни звучало, я верила, что это поможет сохранить им обоим жизнь.
Было глупо надеяться, что они спрячут мечи, побоявшись разбивать моё сердце. Эта надежда рассыпалась в пыль после выстрела, уложившего меня в постель.
Но они будут помнить, что я люблю их обоих.
Я опустила руку с зажатым в ней стилом.
— Я люблю тебя, — тихо сказала я. — Но нет ничего, чего я не сделаю, чтобы защитить Рэя. Надеюсь, ты это знаешь.
И шагнула назад.
Глава 24
Дворец сиял, как никогда раньше.
Четырнадцать парящих платформ. Легендарные императорские сады с прозрачными ветвями плакучих финий, где царило вечное лето.
Я помнила, что цитадель великих императоров была величественной. Но я не представляла насколько.
Весь прошлый вечер мы с Рэем сидели над картами дворца и над схемой центральной части катакомб. Рэй настоял, чтобы я выучила их наизусть, и уже через два часа, закрыв глаза, я перечисляла ему маршрут из спальни принца Тиара к боковому выходу через малую дворцовую кухню.
Принц Тиар публично объявил на семейном ужине, что занимается поисками наследия Эорана и живого бессмертного. Принц не был похож на того, кто останавливается на полдороге, а это значило, что он мог что-то и найти. Или кого-то.
И мне нужно было узнать кого. А раз принц сам высказал желание увидеться, глупо было не воспользоваться случаем.
Вот только к чему приведёт этот случай?
Рэй предоставил мне свободу действий. Но мы оба знали, что, если я буду достаточно неосторожна, а принц — чересчур настойчив, эта свобода может привести меня в его постель. И вот этого исхода я совершенно не хотела.
Письмо принца Тиара жгло карман. Я не выполнила его просьбы: я всё же надела бельё под узкое сверкающее платье, расшитое чёрным жемчугом. Но такое, что лучше бы, право, я не надевала его вовсе. Увидь на мне мачеха что-нибудь подобное год назад — приказала бы выпороть.
Как странно думать, что моя мачеха и сестра сейчас не могут меня тронуть. Что, владея руной скорости, я могу убить кого угодно и остаться непойманной. Я не могла использовать руну на тренировках в Академии, но они помогли всё равно: теперь мне хватало и ловкости, и меткости, чтобы постоять за себя. Я знала, что, войдя в бой, я не проиграю.