- Что ты творишь, мальчишка? – зло прошептал ему на ухо Мервик, цепко хватая за локоть: - Хочешь трахаться, нужно было оставаться в борделе!
- Думаете, мне самому это нравится? - тихо поинтересовался в ответ Ноа, и горько прошептал: - Но я не могу иначе.
Мервик буквально силком потащил молодого человека к широкой мраморной лестнице, устланной красной дорожкой и, поднявшись на второй этаж, втолкнул его в номер. Там он, наконец, отпустил его и, покачав головой, сказал:
- Ты жесток и не сдержан, но я не виню тебя за это. - Мужчина вздохнул, и продолжил: - Поверь, я не хуже тебя знаю, что такое испытывать жажду, чувствовать, как силы постепенно иссякают, а разум поглощает неумолимо подступающее безумие. - Внезапно, Мервик подался вперед и глядя прямо в глаза, сказал: - Но я могу помочь тебе контролировать эту жажду, Ноа.
С этими словами Мервик протянул молодому человеку серебристую цепочку, от которой исходило мягкое свечение.
- Что это такое? – спросил Ноа, остерегаясь прикасаться к украшению.
- Этот артефакт называется циант. Он облегчит твою жажду и поможет сохранить рассудок ясным. Ну, же, надень его!
У Ноа возникли неприятные ассоциации с собачьим ошейником, но под строгим и ожидающим взглядом Мервика ему ничего не оставалось делать, как принять и надеть на себя сомнительное украшение. Кожу ту же обожгло, словно серебро цепочки раскалилось докрасна, но это ощущение продлилось лишь мгновение, после чего Ноа почувствовал, как неприятное тянущее чувство внутри исчезает.
Неужели… неужели ему больше не придется терпеть чужие прикосновения? Неужели, ему больше не придется ловить на себе похотливые взгляды, и как последняя шлюха делить постель с первыми встречными, только бы заполнить страшную пустоту внутри и не потерять рассудок?
Если Мервик может предоставить ему это, то Ноа готов не задумываясь последовать за ним куда угодно, хоть в самую мрачную бездну к низшим демонам.
***
В музыкальной зале витал терпкий аромат табачного дыма и мятных капель, которыми пользовалась Шанди во время очередного приступа мигрени. Она сидела в глубоком кресле, прикрыв глаза и вслушиваясь в пронзительно-печальную мелодию, которую издавали клавиши рояля под тонкими изящными пальцами Эссолы.
Внезапно, тяжелые двустворчатые двери, украшенные затейливой позолоченной резьбой, распахнулись, и в зал вошел смуглый темноволосый юноша с выразительными высокими скулами и черными, словно беззвездная ночь, раскосыми глазами. Его дорожный плащ промок насквозь, несмотря на то, что за окном и в помине не было никакого дождя.
Мелодия резко оборвалась, и Эссола обернувшись на вошедшего, растянула губы в кривой усмешке:
- Вижу, погода в Эрдоре оставляет желать лучшего.
- Как и твое воспитание, названная сестрица. – Парировал молодой человек, скидывая плащ и вольготно усаживаясь в кресло рядом с как обычно отстраненной и молчаливой, Шанди. Он два раза хлопнул в ладоши, и от дальнего темного угла отделился неясный, трепещущий, словно зыбкое марево, силуэт, который проплыл через залу и подал юноше бокал с золотисто-янтарным напитком, после чего вернулся на свое место так стремительно, словно его сдуло туда резким порывом ветра. Сделав глоток, молодой человек удовлетворенно причмокнул и поинтересовался: - Попечители еще не возвращались?
- Их нет уже восьмые сутки. – Негромко ответила Шанди, приоткрыв большие карие глаза, в которых мерцали зеленоватые искорки.
- Всего восьмые сутки. – Выделив интонацией первое слово, поправила ее Эссола, поднимаясь из-за рояля и подходя к огромному, от пола до потолка окну, за которым безраздельно властвовала глубокая ночь. – Помнится, за тобой, дорогая сестрица, они гонялись больше двух месяцев. Не знаю как вы, а лично я не могу сказать, что успела по ним соскучиться.
- Не стоит забывать, что каждый из нас оказался здесь по собственному желанию. – Напомнил юноша, лениво поигрывая остатками напитка в бокале. – И заключить контракт с Попечителями было нашим добровольным решением. По мне, так та работа, которую мы для них выполняем – не самая большая плата за возможность обрести дом.
- Кстати, как прошло твое путешествие, Йонда? – в первый раз за время разговора, в глазах Шанди зажегся легкий интерес, - Ты быстро вернулся: мы ожидали тебя не раньше следующего месяца.
- Пустяки! – насмешливо фыркнув, ответил юноша, - Подобраться к объекту не составило большого труда, тем более с теми рекомендациями, которые сделал для меня Мервик. – Йонда одним глотком осушил свой бокал до дна и, отставив его на низкий лакированный столик, с кривой ухмылкой продолжил: - Чуть меньше двух недель и вот уже раскаявшийся советник пишет предсмертную записку, в которой сознается во всех своих прегрешениях, а их у него, к слову сказать, было предостаточно, как и тайных страхов – не слишком питательных, но мне вполне хватило.
Шанди нахмурилась и покачала головой. Ее всегда поражало то, с какой легкостью Эссола и Йонда обсуждают то, о чем она предпочитала молчать, и порой ей казалось, что они делают это нарочно, словно бросая вызов тому миру, что когда-то отверг их. Пусть Мервик и Мередит сколь угодно убеждают своих подопечных в том, что все, что они делают, приносит несомненную пользу обществу, даже несмотря на те методы, которыми они действуют. Однако Шанди, тем не менее, никак не могла отделаться от ощущения того, что все они – нечто темное и чужеродное, не имеющее право на существование. Мысли эти, словно черви точили ее изнутри, с каждым прожитым днем все глубже повергая в пучину глухой, беспросветной тоски. И теперь, она пожалуй способна была понять тот поступок, который когда-то совершила бедная Виола, и готова была взглянуть на него в новом свете.
Вздохнув, Шанди поднялась из кресла и, пожелав своим названным брату и сестре доброй ночи, покинула залу.
- Очередной приступ хандры. – Проводив девушку взглядом, недовольно произнес Йонда. – Как давно она…?
- Больше месяца. – Без лишних слов поняв, о чем хотел спросить молодой человек, ответила Эссола, и с раздражением проворчала: - Упрямица! Если Попечители не вправят ей мозги, то вполне может статься, она закончит так же, как наша Виола.
- Этого не случится! – резко сказал Йонда, одарив собеседницу рассерженным взглядом, - И не смей больше вспоминать о ней. Только не ты.
Эссола резко обернулась от окна и, сжав руки в кулаки, зло процедила:
- Не смей… - она сделала шаг по направлению к сидящему в кресле Йонде не замечая, как замерзает за ее спиной оконное стекло, покрываясь причудливым морозным узором, - Не моя вина в том, что "Предел" так и не стал для нее настоящим домом, а мы - семьей. Виола была слаба, так же, как слаба сейчас Шанди. Она преодолела свою "точку невозврата" и наша задача не допустить того, чтобы наша сестра решила последовать по ее пути.
Йонда резко поднялся из своего кресла, и стремительно преодолев разделяющее его и Эссолу расстояние, буквально навис над ней с таким видом, словно готов был ее ударить. Девушка и не подумала испугаться этого порыва, с вызовом глядя на названного брата.
Дуэль взглядов продолжалась всего несколько мгновений, но этого хватило, чтобы напряжение, возникшее между ними постепенно начало сходить на нет, пока, наконец, Йонда не притянул к себе Эссолу, заключая ее в объятия.
- Прости. – Выдохнул он, чувствуя, как расслабилась в его руках сестра. – Кажется, наша Шанди опять не рассчитала собственных сил и нас с тобой зацепило. Я не должен был говорить тебе все это.
Эссола мягко отстранилась, и с притворной злостью проворчала:
- Вот так всегда: голодовку устраивает наша "госпожа Совесть", а расплачиваться за это приходится нам.
- Я поговорю с Мередит, когда она вернется в "Предел". – Пообещал Йонда, возвращаясь обратно в кресло и закидывая ногу на ногу. – У нее всегда находятся для Шанди нужные слова.
Эссола сложила руки на груди и недовольно заметила:
- Главное, чтобы мы к ее возвращению тут не переубивали друг друга, дорогой мой братец.
Йонда не смог удержаться от тихого смешка, хотя, откровенно говоря, поводов для веселья у них было мало.