— На что ты смотришь?
Юноша указал на чемоданчик:
— Этот кейс. Его трудно не заметить.
— Пусть Шедао Шай знает, с кем ему предстоит иметь дело. — Кореллианин доверительно кивнул Джейсену. — Он обязательно выйдет сражаться с нами, и задача этого кейса — лишь напомнить ему, за что он борется.
* * *
Эннеада юужань-вонгов со всех сторон обступила пригорок, укрепленный иторианцами, и по команде Шедао Шая с дикими воплями ринулась в атаку. Над поляной замелькали алые лазерные разряды, разлетаясь от извергающих их пушек по всем направлениям. Чазраки носились вокруг Шедао Шая и злобно рычали на вражеский монолит. В кольце рабов вперед неслись рослые и поджарые воины юужань-вонги.
Не видя вокруг ничего, кроме силуэтов в сполохах огня, Шедао Шай возглавлял атаку. Энергетические стрелы прожигали чазракам грудь, отделяли от туловищ конечности. Ящеры грудами валились на землю: у одних рычание превращалось в жалобный скулеж, другие спешили вскочить на ноги и продолжить яростный бег. Шедао Шай не желал тратить время на заботу о раненых; вместо этого он подарил им возможность умереть в муках, чтобы таким образом они могли искупить свой провал.
Автоматические пушки стреляли напористо, но им не хватало тактической гибкости: они были не в состоянии заново оценить ситуацию и перестроиться с учетом нового поворота событий. Разные машины реагировали на изменения с разной скоростью, из-за чего на одних участках осаждающих встречал шквал огня, а другие оставались без прикрытия. Рабы заложенной в них программы, они не могли определить важные и второстепенные цели, понять, от кого им ждать наибольшей опасности и какой участок следует оборонять особенно усердно.
«Они не чета живым созданиям, давно прошедшим все этапы эволюции». Когда один из юужань-вонгов, бежавших по правую руку от Шедао Шая, упал, сраженный выстрелом, командир вмиг подскочил к нему, вырвал амфижезл из его рук и, взметнув его над головой, яростно бросился на приступ.
Над головами бойцов со свистом взмыли разрывные жуки. Обрушившись на стены и огневые точки, они в мгновение ока превратили оборонительные структуры в безжизненные куски оплавленного металла.
«Живой враг продолжал бы сражаться до последнего, но только не эта мерзкая пародия на жизнь».
Чазраки с диким гвалтом перемахнули через стену, взобравшись на второй уровень здания. С крыши их по-прежнему пытались поливать огнем остатки работоспособных пушек, однако их усилия практически пропадали даром: верхние надстройки здания преграждали путь большинству выстрелов. Шедао Шай холодно ухмыльнулся, отметив про себя этот факт, поскольку ни одно живое разумное существо никогда не допустило бы подобной ошибки. «Настоящий воин снял бы орудие с лафета и обрушил бы всю его сокрушительную мощь на врага. Эти машины ничем не умнее диких зверей».
Еще несколько разрывных жуков взмыли к оборонительной башне, похоронив последние надежды оборонявшихся на победу. Когда прах последней пушки осыпался на землю, юужань-вонгское полчище взгрызлось амфижезлами в холодный металл здания, сразу наполнив округу резкими скрежещущими звуками, превратившимися в одну жуткую симфонию разрушения. Раздались оглушительные звуки еще нескольких полыхнувших неподалеку взрывов.
А потом победно взревели солдаты, и Шедао Шай громко вопил вместе с ними, когда оборона неверных была окончательно прорвана. Вопли продолжились уже внутри, когда юужань-вонги вперемешку с чазраками, сминая все на своем пути, ворвались в бункер, и лишь рев вожака орды смолк, едва успев вырваться из груди. Что-то было не так, и Шедао Шай, чью ярость вновь сменил холодный расчет, осознал причину своего беспокойства. Одна из орудийных башен, обрушившихся после взрыва, как следует встряхнула здание, хотя, будь это настоящий бункер, никто внутри не почувствовал бы даже малейшего толчка.
«Это не форпост, не укрепление, не бункер. Здесь нечего оборонять». Он осмотрелся по сторонам, и его глаза округлились от растущего ужаса. Вокруг царила настоящая вакханалия. Чазраки громили все в хлам, вырывали с корнем электронные панели и расшвыривали по всему помещению. Даже воины Шедао Шая не гнушались перегрызанием торчащих во все стороны проводов и разрыванием настенной обшивки.
Попав под воздействие необузданных эмоций, его армия потеряла всякую дисциплину и порядок. Солдаты, словно взбесившиеся, все глубже уходили под землю, продолжая крушить все, что попадалось им под руку. «А ведь именно этого хотели неверные, именно на это они рассчитывали, наполнив до краев свое укрепление проклятыми богами механизмами. Они знали, что мы потеряем голову при виде такого вместилища скверны».