- Обдумаю. Но скажи, как же ты стал Шлемом?
Филипп выругался, потом рассмеялся. - Через день после того, как ты уехал, ко двору прибыл человек, сказав, что у него для меня есть известия об Александре. Поскольку он настаивал на разговоре с глазу на глаз, его доставили в темницу. Естественно, обыскали, но оружия при нем не оказалось. И вообще, кроме одежды у него был лишь небольшой кожаный мешочек, а в нем - камень с золотыми прожилками. Амулет на счастье, как сказал незнакомец. Он вошел в мои покои - и это последнее, что я могу вспомнить. И я не знаю, зачем он лишил меня памяти и сделал мое лицо металлическим.
- Сдается мне, человеком тем был Аристотель, - сказал Парменион, - и я не могу сказать, зачем он оставил тебя в неведении, кто ты есть, но металлическое лицо - это прекрасная защита. Если бы в тебе узнали Филиппоса, то жизнь твоя была бы коротка.
- Филиппос, - прошептал македонянин, давая этому имени повиснуть в воздухе. - Неужто он был мной? Думаешь, я мог бы стать таким же? Разрушителем, демоном?
- Нет, государь. Он был одержим. Его вел могущественный дух Тьмы.
- Даже если так, его армия прошла почти по всему миру точно так же, как моя немного ранее. Нехорошее чувство посещает, когда видишь такие зверства с точки зрения жертвы.
- Да уж, - подтвердил Парменион.
Филипп хмыкнул. - Пожалуй, - согласился он. - Когда вернемся домой, я пересмотрю свои планы. Дипломатия станет ключом ко всему. Я стану убеждать Афины, Спарту и Фивы сделать меня верховным лидером Греции. И лишь тогда пойду войной на Персию. Я никогда не стану Филиппосом, Парменион. Никогда.
- Не сомневаюсь в этом, государь. Мне никогда не казалось, что это может случиться.
- Не называй меня государем. Здесь ты - Царь, а я - простой солдат.
- От старых привычек избавиться нелегко... Филипп.
Македонянин посмотрел Пармениону в глаза. - Я никогда не забуду того, что ты сделал для меня и моего сына. Ты замечательный друг, Парменион; лучшего и пожелать нельзя. - Расстегнув ожерелье, которое защищало его разум от Царя-Демона, он вновь надел его на шею Пармениона.
Внезапно смутившись, Парменион ничего не сказал в ответ, и Царь рассмеялся, сильно похлопав его по плечу. - Ты всегда смущался, слыша похвалы, Спартанец. Идем, отпразднуем эту победу и напьемся как следует вместе.
Но когда они вернулись в шатер, Аттал уже спал на лежанке, а всего после одного кубка вина, выпитого в приятной слуху тишине, Филипп сообщил, что устал, и повалился спать прямо на пол.
Какое-то время Парменион лежал без сна, в смешанных мыслях, и в его сознании почти с калейдоскопной быстротой кружили образы. Дерая, Федра, Фина, Александр, Леонид... Два мира и две жизни на выбор. Царь или генерал. Дерая или Федра? Последнюю он не любил, но она родила ему детей, и долг велел ему возвращаться.
В Тартар этот долг, подумал он! Разве я не имею право на счастье?
Но тут он вспомнил об Александре и о чудовище, что сидело в нем. Новый Филиппос затаился и ждал, готовый выбросить великое зло в его мир.
- Я не могу остаться, - прошептал он.
И несказанная печаль охватила его.
Гигантовы Врата
Александр сидел один на бережку окруженного деревьями озера, глядя вверх на вершину холма слева от себя. На ней, темнея в лунном свете, стояли близнецы-столпы Гигантовых Врат, а на них лежала мраморная перемычка, сплошь покрытая письменами, ни формы, ни языка которых Александр никогда еще не видел.
Трижды за этот день мальчик отправлялся к камням, бродил вокруг и около, пытаясь постичь смысл таинственного послания. Сами колонны были великолепно вырезаны и, за исключением незначительных различий, выглядели одинаково. На левой колонне было солнце с лучами в окружении восемнадцати сфер; на правой было девятнадцать сфер. В основании каждой колонны был странный узор, похожий на нечто вроде отпечатка чудовищной лапы с четырьмя когтями, а выше над ней фигура краба, или паука, или вовсе трехголового монстра. Сложно было понять, что задумал скульптор.
Александр поднял камень и пустил его скакать по поверхности озера. Вратами полнились все его мысли, и он откинулся на мягкую траву, ища ключ к разгадке. На каждом столпе, направленный внутрь, был выступающий камень - словно пальцы, указывающие друг на друга. По легенде, гигант, создавший Врата, вышел из проема между столпами, держась за оба камня. Потом он исчез.
Но Александр не мог повторить такое же действие. Когда он брался за один камень и вытягивал руку, ему не хватало целых шести футов до второго камня.
Сомнение закралось в его сознание. Действительно ли ты Искандер? Раньше он верил, что достаточно будет лишь взглянуть на Врата, как их секрет тут же откроется ему.