- Хватит об этом, Кратерус, - предостерег принц. - О некоторых вещах лучше не разговаривать.
- Хорошо. Я повинуюсь тебе, как всегда. Но знай - если я тебе понадоблюсь, то буду рядом.
- Все дворцовые юноши дают клятву верности Царю. А Царь - Филипп, - заметил Александр.
- Может, это и так. Но я служу Александру.
Принц вплотную приблизился к другу, взглянул в глубоко посаженные темные глаза парня. - Вот такие заявления и приводят принцев к смерти. Ты меня понял? Я никогда не подниму мятеж против Филиппа. Никогда! Если бы я желал Филиппу смерти, то позволил бы ему погибнуть при Херонее, когда под ним убили лошадь. Больше никогда об этом не говори. Нечего бояться, Кратерус. Нечего.
Доверенный поклонился и вышел, закрыв за собой дверь. Александр вернулся в центр комнаты, взял кубок с вином и допил его содержимое. Он всегда потягивал один кубок весь вечер, ему не нравилось воздействие алкоголя на свой организм.
- Тебе ст
о
ит к нему прислушаться, сын мой, - проговорила Олимпиада, входя в комнату из тени внешнего коридора.
- По этикету было бы вежливо, Матушка, сообщить о своем присутствии.
- Ты злишься на меня?
Он покачал головой и улыбнулся. Подойдя близко, Олимпиада поцеловала его в щеку. Ее рыже-золотистые волосы теперь были тронуты серебром, но лицо оставалось молодым и красивым, а тело - стройным. - И почему все видят потаенную опасность? - спросил Александр. - Это всего лишь свадьба.
- Она - падчерица Аттала... и Аттал ненавидит тебя.
- Он когда-то рисковал жизнью, спасая меня. Я этого не забуду.
- Это было когда-то, - сказала она, сверкнув глазами. - А теперь он вливает свой яд в голову Филиппа против тебя. Почему ты этого не замечаешь?
- Я решил не замечать. Филипп построил это царство из ничего. Окруженный со всех сторон могучими врагами, он один добился того, чтобы Македонию боялись и уважали. А что сделал я? Повел армию на север и разбил трибаллов. Как я могу сравниться с царем, который покорил Фракию, Иллирию, Халкидику, Фессалию, Пеонию - и разбил объединенные войска Афин и Фив? - Он засмеялся и нежно прикоснулся к плечу матери. - Ты понимаешь меня? Он ничего мне не должен. Если он сочтет нужным сделать наследником своего нового сына, то какое я имею право воспротивиться ему?
- Право? - вскипела она, отстранившись от него. - Ты - наследник - его первенец. Править - твоя судьба. Задумайся, Александр; если ты откажешься от трона, найдутся те, кто пожелает твоей смерти. Тогда ты будешь драться не только за корону, но и за свою жизнь.
- Нет, - ответил он ей. - Филипп никогда не прикажет убить меня - и у меня не найдется достаточно хладнокровия убить его. Но все эти разговоры опасны. Слова падают подобно искрам в сухую траву, и я не желаю, чтобы они звучали обо мне.
- Ты всё-таки слишком доверчив, - сказала она ему. - Однако в Пеллу едет кое-кто, способный переубедить тебя.
- Кто же?
- Владычица Самофракии. Ее зовут Аида, и это очень сильная ясновидящая. Она поведает тебе твою судьбу.
Александр ничего не сказал, а только отвернулся от матери и пошел к двери. - Ты встретишься с ней? - окликнула Олимпиада.
- Нет, не встречусь, - ответил Александр, и голос его был холоден. - Неужели никто из вас не видит, что творит? Когда Филота зовет меня государем, когда Кратерус заявляет, что ставит меня выше моего отца, когда вы все стремитесь обратить меня против Филиппа - вы все только увеличиваете возможную опасность. Так что держи свою Аиду подальше от меня.
- Но всё это ради тебя - ибо нам не всё равно! - вскричала Олимпиада. Александр ничего не ответил, но вышел в залитый лунным светом сад, прочь из дворца.
***
Трава вырастала багровой, роняя капли крови на иссохшую землю под ней. Небо имело цвет пепла, было серым и безжизненным. Ни одной птицы не пролетало, ни единое дуновение ветра не тревожило равнину. Филипп опустился на колено и коснулся рукой багрового стебля, и кровь растеклась по его ладони. Он поднялся, поежившись, впервые заметив тела, которые лежали всюду вокруг него. Тысячи и тысячи трупов, и трава росла вокруг них, из них, сквозь них. Он вздрогнул. Человек лежал на спине, и из его глазниц росли травы.
- Что это за место? - вскричал Филипп. Звук умер тут же, едва сорвавшись с его губ.
- Тебе здесь неуютно?
Он развернулся на носке, меч змеей вскочил к нему в руку. Перед ним, облаченный в черный с золотом доспех, стоял Филиппос, Царь-Демон.
- Но ты мертв! - закричал Филипп, отшатнувшись.
- Да, - согласился Царь Македонов.