- Ты сможешь помочь Александру?
- Я многое могу, - ответила она. - Но поведай мне о своем сыне. Каким мужчиной он стал? - Царица вдруг приосанилась, ее лицо просияло, и она стала рассказывать о триумфах Александра, о его доброте, о силе и гордости.
Аида сидела терпеливо, изображая на лице выражение живого интереса, местами улыбаясь, даже хлопая в ладоши в определенные моменты. Ее скука была готова проявиться, как вдруг голос Олимпиады утих. - Я слишком много болтаю, - сказала Царица.
- Вовсе нет, - мягко произнесла Аида. - Похоже, он прекрасен - в точности такой, как мы мечтали. Я видела его сегодня, когда он гулял с компанией молодых людей. Он очень красив. Но я заметила, что он носит ожерелье, и это вызвало во мне любопытство. Очень старинная работа. Где он его раздобыл?
- Получил в дар, много лет назад. Он носит его не снимая.
- Я бы хотела взглянуть на эту вещицу. Можешь принести ее?
Олимпиада покачала головой. - Прости, но не могу. Видишь ли, было время, когда казалось, что он... проклят. Это ожерелье оберегает его. Он не может его снять.
- Ерунда! Просто он был одаренным ребенком, и ему было тяжело нести в себе великую силу. Но теперь он мужчина.
- Нет, - молвила Олимпиада. - Я не стану так рисковать.
- Ты мне не доверяешь? - спросила Аида, изобразив на лице ровно столько обиды, сколько подобало случаю.
- О нет! - ответила Олимпиада, беря Аиду за руку, - конечно же, я тебе доверяю. Просто... я боюсь той тьмы, что когда-то была в нем, боюсь того, что она однажды вернется и уничтожит его.
- Подумай вот о чем, моя дорогая. Без этого ожерелья он будет столь могуч, что ни один человек не сможет его убить.
- Думаешь, Филипп способен...? Нет, я не могу в это поверить.
- Никогда не слышала, как Царь убивает собственного сына? Странно. Это не столь редкий случай в Персии.
- Здесь тоже, - согласилась Олимпиада. - Но Филипп не такой человек. Когда он стал Царем, после гибели своего брата в битве, он сохранил жизнь сыну брата, Аминте. Это многих удивило, ибо Аминта был законным наследником.
- И где же он теперь?
- Аминта? Служит в телохранителях Царя. Он безгранично предан Филиппу; и не стремится стать Царем.
- Не сейчас, может быть - но что если Филипп умрет?
- Александр станет Царем.
- А Аминта предан Александру?
Олимпиада покраснела и отвела взгляд. - Нет, они не дружат.
- И Аминта - чистокровный македонянин, - мягко заметила Аида. - Разве нет?
- Почему ты хочешь меня напугать? Аминта не опасен.
- Всегда есть вероятность, - проворчала Аида. - Я была здесь всего два дня, а весь двор только и говорит что о престолонаследии. Семья Аттала спит и видит, что сын Клеопатры станет следующим Царем. Другие клянутся в верности Аминте. Еще много говорят об Арридее.
- Но он немощен; он пускает слюну и не может ходить прямо.
- Но он - сын Филиппа, и найдутся те, кто пожелает править через него. Антипатр, например.
- Перестань! - вскричала Олимпиада. - Ты что, везде видишь врагов?
- Везде, - согласилась Аида, мягким тоном. - Я жила много, много лет. И я нахожу, что предательство - вторая натура Мужчины. У Александра много друзей и много врагов. Но это не важно. Настоящая задача - это определить, кто есть кто.
- Ты познала Мистерии, Аида, можешь ли увидеть, откуда ждать опасности?
- Есть один главный враг, который должен быть убит, - ответила Темная Владычица, не сводя взора с глаз Олимпиады.
- Кто? - прошептала Олимпиада.
- Ты знаешь ответ. Мне необязательно называть имя. - Худая рука Аиды погрузилась в глубокий карман ее черного облачения, затем вернулась с круглой золотой монетой между большим и указательным пальцами. - Поразительное сходство, не находишь? - спросила чародейка, бросив монету Олимпиаде на колени.
Царица посмотрела на выбитый в золоте силуэт головы Филиппа Македонского.
***
Гефестион вытянул свои длинные ноги, подняв их на резную подставку для ног у края скамьи. Голова его гудела от похмелья, и он лишь потягивал сильно разбавленное водой вино из золотого персидского куба. В дальнем конце комнаты Птолемей боролся с Кассандром, и несколько столов уже были перевернуты, и фрукты со сладостями опрокинуты на пол. Два борца оскальзывались и спотыкались на них, их одежда пропиталась фруктовым соком. Гефестион отвел взгляд. Филота с Александром играли в персидскую игру с игральной костью и фишками из золота и серебра. С другой стороны остальные Доверенные принца тоже либо играли, либо валялись в пьяной дреме на многочисленных скамьях.
Гефестион скучал. Став солдатом с пятнадцати лет, он полюбил дикие, просторные поля, спать под звездным небом, вставать с восходом солнца, под глас военных труб. Но это? Мягкие кушетки, сладкие вина, скучнейшие игры...