— …итак. Сегодня я покажу вам, как сделать зелье исцеления ран более эффективным. Вот что для этого нужно… — она начала нам подробно рассказывать и показывать процесс приготовления качественного зелья исцеления ран, уделяя особое внимание деталям и раскрывая нам уникальные секреты, дающие зелью наилучший эффект из имеющихся ингредиентов.
А по завершению объяснений мы сами приступили к своему зельеварению. И все шло хорошо, пока во время добавления одного из реагентов колбочка не пшикнула и не выплеснула наружу облако голубого дыма, как после маленького взрыва.
— А-а-апчхи! — чихаю от едкого солоноватого запаха реагента. Из стеклянной колбы постепенно выходил синий дым, а жидкость, несмотря на температуру, перестала кипеть. И вдруг раздается смех. Я поворачиваюсь и вижу, как мама, приложив обратную сторону ладони к губам, тихонько смеется, не сводя с меня глаз. С другой же стороны, в прямом смысле слова «под столом», каталась по полу Рина. На шум и смех к нам пришел отец.
— Что за шум, а дра… ё-ё-ё-ё… — Увидев меня, его глаза медленно полезли на лоб, на губах появилась небольшая улыбка, а из груди стал вырывается сдавленный кашель, напоминающий смех. Он медленно перевел взгляд с меня на маму, но та лишь продолжала смеяться. Вскоре здесь оказался и Ухар, который также не смог сдержать улыбки. Я же подошел к стоящему в углу зеркалу и посмотрел на себя. Фартук, маска и волосы были окрашены в синий цвет, но, в отличии от одежды, в волосах оказались небольшие синие вкрапления, сделавшие мою шевелюру двух цветов. Ну…, а в принципе неплохо. Даже прикольно.
Я повернулся к семье и сняв маску показал свою улыбку.
— Акир… что ты добавил? — сквозь смех спросила мама.
— Крыло синего мотылька и корень жарицы.
— Я же сказала, что не синего, а голубого, — она перестала смеяться, а взгляд стал негодующий.
— Мне показалось, что это голубой, — я прошел к столу и показал ей второе крыло. Она улыбнулась, отошла и взяв со своего стола крыло показала его мне.
— Вот. Вот это голубой. А у тебя — крыло виссипи, или, по-другому, крыло светло-синего мотылька. Но ничего, — она положила крыло и подошла ко мне. — Это распространенная ошибка, научишься. — Она присела на корточки и потеребила мои разноцветные волосы.
— Ага!
— На сегодня хватит. Потом продолжим, — подвела она черту и прошла к Мире.
— Хей, под столом. Есть кто живой?
— Не-е-е-ет.
— Ну, если нет, то… мне все сладкое Акиру отдавать? — послышался удар, предметы на столе чуть колыхнулись. Из-под стола со стоном, потирая голову вылезла Рина.
— Нет, я тут! Вот я! — Мама улыбнулась и пошла к своему столу.
— Прибирайтесь. Кто первый отмоет тару, получит сладкий лёд.
Мы тут же зашевелились и стали быстренько убирать свои рабочие места. Блин, а эта фигня-то, походу, не оттирается… бли-и-ин.
***
Как знал. Это фигня действительно не оттирается, как со стола, так и с волос. В итоге, вместо того что бы оттирать, я придумал просто перекрасить стол. Краска нашлась быстро, а вот с кисточками возникла проблема. Немного подумав, ко мне пришла идея.
Сбегав за большим листом бумаги, я быстро вырезал дракона, после чего положил лист с дырой на стол. Следом за этим, я аккуратно выливаю краску и «драконом» аккуратно распределяю по столу. Ну, посмотрим, что получится.
Через час можно было наблюдать результат трудов. Огромные драконы красовался на моем рабочем столе, осталось лишь разукрасить. Ну с этим можно попросить маму, или папу. Они помогут.
Через пять минут
Не помогли. Блин. И что делать? Хм… Ла-а-адно. Я попробуем также, но с рисунками. Сбегав за новыми листами и вырезав необходимые детали, я прикладывал бумагу и красил по контуру. И так слой за слоем, пока не получил то, что хотел. Во-о-от. Теперь это самый настоящий дракон. Белый дракон с голубыми глазами и чешуёй. Чешую, к слову, делал с помощью сетчатого не плотного бинта. А глаза взял такие же как у себя. Что интересно, голубых глаз не было ни у мамы, ни у папы. Возможно, они передались мне от бабушки с дедушкой, но мама с папой о них никогда не говорят, так что точно узнать нельзя. Сестрёнка же носила мамины глазки.
Оставив краску досыхать, покидаю дом и сажусь на ступеньки у входа. Вскоре рядом садится Рина и, обхватив меня своими руками, прислоняется к плечу. Ей было восемь, и она была на год младше меня.