— Я подумываю купить двух змей.
Его насмешливое «зачем?» заставило ее пожать плечами.
— Я назову их Левша и Правша и, когда они достаточно вырастут, сделаю из них сапоги.
Даллас услышал смех Гектора, проходя мимо его кабинета. Агент остановился, заглянул внутрь и улыбнулся им обоим, хотя в его глазах промелькнул страх.
Его видение еще не сбылось. Гектор не проснулся голым рядом с Ноэль, но, если так и продолжится…
Он использовал каждую минуту своего времени, чтобы контролировать способности, пока что безрезультатно. Он опалил десятки овощей и чуть не сжег свой собственный дом. Теперь сексуальное неудовлетворение свернулось в постоянный узел в животе. На самом деле в настоящее время его руки чесались и гребаный смокинг приносил мало облегчения.
«Ничто не приносило». Он стоял в фойе Ноэль, ожидая, когда она спустится. Сегодня ночью они прижмут задницу наркоторговца.
Никаких других порабощенных женщин они не нашли, но никого больше не похищали и не убили, так что это им награда. Как и предполагал Гектор, Гордман отказался говорить. Теперь пришло время посмотреть, не оступится ли Филлипс и…
Ноэль спустилась по лестнице, и разум Гектора перестал работать. Его сердце перестало биться. Ее губы выглядели пухлыми и блестящими, на щеках играл румянец. Ее глаза были прикрыты тяжелыми веками, почти сонными. Шелковистые каштановые волосы спадали роскошными волнами.
Ее платье мерцало на теле, словно фиалки в свете солнечных лучей, оставляя одно плечо обнаженным. Материал струился по изгибам, облегая, словно вторая кожа.
— Знаю, о чем ты думаешь. Я выгляжу хорошо в этом оттенке синего.
Разрез шел по всей длине ног, открывая вид на аппетитное бедро при каждом шаге. Но что было лучшей частью? Шею обхватывал аметистовый чокер с шипами. Оковы и соблазнение одновременно.
«Я пробовал ее на вкус. Был внутри нее».
— Я думал, ты сказала, что вечеринка в черно-белом стиле, — удалось ему выдавить.
«Должен войти в нее снова. Поскорей».
«Сначала это нужно сделать безопасным для нее».
Распутная улыбка, от которой его сердце забилось сильнее, расцвела на ее лице.
— Так и есть. — Серебристый взгляд прошелся по нему, когда она остановилась на последней ступеньке. — Ты выглядишь… великолепно.
В ее тоне прозвучало благоговение.
Гектор ощутил, что краснее, как какой-то глупый ребенок.
— Я не поставлю тебя в неловкое положение?
Лучше бы ему умереть.
— Нет, но я могу поставить тебя в неловкое положение. — Она подошла ближе, чтобы провести отполированными ногтями по лацканам пиджака. Ее сопровождал аромат жасмина и жимолости, его любимый, такой же знойный и одурманивающий как лунная ночь, и его желудок сжался. — Не думаю, что могу удержать свои руки подальше.
Затем она отступила, прервав контакт. Выражение ее лица стало пустым, и ему пришлось бороться с желанием вернуть Ноэль туда, где хотел бы оставить ее навсегда. В своих объятиях.
Ноэль знала, что Гектор будет выглядеть потрясающе в сшитом на заказ смокинге, но ничто не могло подготовить ее к этому. Он был воплощением совершенства. Сексуальный, дьявольский и совершенно неотразимый. Пиджак, жилет, галстук… не бабочка… из черного итальянского шелка, который он носил с уверенностью.
Во время всей двадцатиминутной поездки до старого особняка, где должна состояться вечеринка, она смотрела на него с вожделением. Гектор не потрудился уложить волосы, но результаты вышли ошеломительными.
Темные пряди были элегантно растрепаны, льняные локоны напоминали лунные блики. Жесткий блеск в его глазах как бы говорил «не связывайся со мной», особенно с учетом того, что под одним из глаз красовался синяк после боя с Гордманом и только сейчас немного посветлел.
Она хотела его в своей постели. Хотела засыпать с ним каждую ночь и просыпаться рядом каждое утро. Для этого она уже предприняла все возможные шаги.
На прошлой неделе ему удавалось держаться на расстоянии. Но каждое утро в кабинете, когда только замечал ее, он выглядел немного более подавленным, что все еще не закрыл их отношения, его сдержанность трещала по швам. Он мог сломаться в любой день. И когда это случится, она позаботиться, чтобы Гектор никогда об этом не пожалел.
Их машина остановилась у подножья холма. Прямо за пассажирской дверью располагалась лестница, ведущая к парадным дверям дома. Ступеньки покрывала красная ковровая дорожка, репортеры стояли по обе стороны, голокамеры ярко вспыхивали в темноте.