“Мои носки! Он рассматривает мои носки. Один белый, другой чёрный… И он это заметил! Вид моих разных носков отвлёк его, но он продолжает говорить, как актёр, который настолько часто произносит один и тот же текст, что уже играет свою роль как автомат”.
Гнев обжёг душу Майлза, заполнил всё его существо и вытеснил все другие чувства. Он пронзил Сильвиона тяжёлым взглядом. И хотя тот стоял очень далеко, Майлз видел всё достаточно хорошо, чтобы понять наверняка: парень врёт! Может быть, он совершил нечто… ужасное.
” И он не может показать нам тело Мелони… Либо, возможно, нет никакого тела, потому что Мелони жива! “
Да! Майлз воспарил на крыльях надежды.
“Это всё обман. Не существует причины, по которой Мелони могла погибнуть. Всё, что мы должны сделать, – это заставить Сильвиона сказать правду”.
Но больше никто не заметил фальши. Все слушали, как Сильвион продолжал рассказывать свою историю, и верили ему.
– Я не мог оттуда выбраться, пока погода не улучшилась… мне пришлось просидеть в палатке несколько дней. Я очень ослабел, но мне удалось кое-как подать сигнал бедствия альпинистам. Они спасли меня. Меня вытащили… А её…было слишком поздно её искать. Я знаю, никто не мог бы спастись во время такой грозы… – И он замолчал.
Рейнджер стал было говорить о плохих погодных условиях, о работе спасателей… Но тут мать Майлза как-то странно захрипела и начала сползать на пол.
– Мама! – испугавшись, вскрикнул Майлз.
– О, Майлз! Произошло несчастье! – Папа Майлза лишь сейчас заметил присутствие сына.
“Отец волнуется за меня. Он не понимает… Я должен сказать ему…”
– Папа, – начал он торопливо, – послушай, есть кое-что…
– Майлз! – Мать протянула к нему руку. Её тихий голос был спокоен, даже чересчур спокоен, но в глазах мелькнуло безумие. – Мне так жаль, сынок. Произошло ужасное… – И она, потеряв сознание, повисла на руках супруга.
Папа Майлза пошатнулся, и рейнджер вместе с шерифом кинулись ему помогать. Они подняли мать и понесли в комнату. Её голова моталась из одной стороны в другую на тонкой шее, рот и глаза были приоткрыты. От испуга у Майлза подкосились ноги и закружилась голова. Он боялся, что тоже потеряет сознание.
– Куда можно…
– Туда, на диван, – сказал отец одновременно с шерифом.
Когда мать положили на диван, Сильвион опять запричитал. О чём он говорит?
– Мне так жаль… Мне так жаль… Лучше бы я… Мне нужно домой…
– Погоди, – остановил его парень-полицейский, который с беспокойством следил за состоянием матери Майлза, – погоди, ты не в состоянии никуда идти. Тебя бы следовало сразу отвезти в больницу, но ты так настаивал, чтобы мы сначала заехали сюда.
– Мне не нужна больница. Я просто очень устал…
– Мне кажется, тебе стоит немного посидеть в машине, – предложил Сильвиону офицер полиции.
Сильвион кивнул. Он выглядел таким слабым, таким несчастным, когда шёл вниз по дорожке к полицейскому автомобилю.
“Красивый уход со сцены, – подумал Майлз. – Не хватает лишь музыки”.
Но Майлз был единственным, кто оценил это, единственным, кто видел, как Сильвион подошёл к тачке… и остановился. Потом повернулся и пошёл вниз по улице. Нет, решительно ему нельзя верить. Нужно проследить за ним. Но сначала нужно переодеться. Майлз застыл на месте, не зная, куда бежать.
Ему хотелось остаться с матерью. Но гнев и негодование приказывали ему идти за Сильвионом. И он решил довериться своей интуиции. Майлз помедлил лишь миг. Сердце билось так, что казалось, оно выскочит из груди.
Затем Майлз втянул голову в плечи и сжал кулаки. Этот жест был хорошо знаком мальчикам из университетской футбольной команды. Он означал, что Стальной Нил принял решение и собирался кинуться туда, куда разумный человек поостерёгся бы сунуться. Майлз вихрем промчался по коридору в свою комнату. Он включил свет и начал озираться по сторонам, будто никогда раньше не видел этой спальни. Что он тут делает? И почему вокруг такой беспорядок? Как ему вообще удавалось что-нибудь тут находить? Он раскидал кучу банных полотенец, вытащил из-под них пару кроссовок и сунул в них ноги. Переодевать пижамные штаны было некогда. Он схватил с пола светло-голубую куртку, и неожиданно на глаза ему попалось фото, засунутое в рамку на тумбочке. Фото Мелони на вершине скалы. Она улыбалась, показывая жестом – кулак с большим пальцем вверх, – что всё отлично.
Мелони скинула шапку, и её рыжие волосы отливали на солнце красным цветом. Какая она потрясающая!