Спустя пару минут почти бесшумно в двери этого же дома мелькнул и черный плащ Джона.
Не было ни криков, ни шума. Ни одного звука. Лишь спустя пару минут, скрипнула дверь. И не местный паренек превратился в мясника с лицензией на продажу мяса и смежных продуктов. Оглянувшись по сторонам, он лихо закинул на плечо котомку и быстрым шагом по хитрым сплетениям улочек добрался и подбросил тело без головы к порогу местной церквушки. Как он узнал, местные служители любили из человечины делать лекарства и прочие снадобья. Поэтому они, скорее всего, будут только рады новой поставке. Кинув эту тушку на другие, лежащие тут же, поспешил удалиться, по пути выкидывая одинокую голову в местный особо глубокий дерьмосток. За пару секунд она булькнула в коричневой жиже.
Это была местная импровизация. Лишь на встрече с местным купцом выяснилось, что для продажи нужна грамота, разрешающая торговлю мясом и смежными продуктами. Её можно было получить более легально, но это было слишком долго. Потому пришлось придумывать крайние меры. Вначале соврать, что эта грамота есть, просто в другой повозке, которая приедет сегодня. А затем и добыть по-быстрому эту грамоту. Благо они были не именными.
Все так же бесшумно от церкви Джон вернулся вначале на рынок, на котором в это время началась потасовка возле лотка внезапно исчезнувшего мясника, а затем и в ту самую заблеванную таверну, чтобы переодеться к вечернему приёму в местную одежду, с той самой, уже изрядно вонявшей шляпой.
Будучи у входа он заметил, как один из местных мужичков перед дамой сделал странное движение ногами, и, сняв шляпу, убрал её за спину, немного сгибаясь в поклоне. Девушка была в восторге от столь изящного жеста. А убийца в черном лишь усмехнулся, быстро поняв, в чем дело, вспомнив запах шляпы.
Подвыпивший мужичок просто убрал её подальше от чувствительного обоняния дамы, а этот жест ногами очень сильно напоминал походку только почившего мясника, когда тот бежал домой. Видимо, пьянчужка-интелегент страдал той же диареей.
Джон запомнил жест, так как видел его и раньше, но тогда не понимал, в чем его смысл. Теперь же, поняв, что это очередной вынужденный обычай местных, твердо решил применить его при первом же удобном случае.
7
…поскольку внешний вид трупа неотвратно вызывает тошноту, хорошо бы месяц вымачивать мумию в оливковом масле.
/Из записок церковного знахаря
У брата Лолы, Эрика, день не задался. Вначале он проснулся с головной болью, затем нарвался на буйных стражников, которые на рассвете вышли из трактира, шутя про чьи-то красные трусы. И решили допросить его, в каких трусах ходят священнослужители. Кое-как отбрехавшись от них, он все же добрался до местной городской церквушки. Но и тут его ждали очередные неприятности.
Увидев кучу трупов у задней двери, он понял, что сегодня будет тяжёлый день.
Сестра не знала, что его "грязная работа в церкви" связана с лекарствами. Лекарствами из человечины. И на самом деле, он давно был учеником местного лекаря, что учил его как правильно варить и сушить человечину, как делать костный порошок, мазь для кожи из человеческого жира и масло для микстур.
Боясь, что она это воспримет неправильно, или просто не поверит, он предпочитал отмалчиваться и врать. А уж говорить о том, что тот кусочек свинины на их прошлый день рождения был вовсе не свининой, а чем-то вроде домашней работы, естественно не решился.
Эрик признался учителю в причинах провала задания. Что съел кусок мяса. За это ему пришлось неделю носить вереги, дабы усмирить плоть. Благо, Лола в ту неделю почти не появлялась дома.
Работы у него и так было много, но после пророчества о грядущей смерти, которое изрек местный посланник Бога, его учитель заставлял работать быстрее и заготавливать больше лекарств. Церковь даже объявила о том, что теперь принимает трупы для исследования без излишнего досмотра и разбирательства.
Потому материала всегда хватало.
А вот нервов у юного знахаря нет. Он десять раз успел проклясть пророка. За это его: "Все начнется от четырехклинкового всадника, что принесет дары смерти…" и прочее, что он там наговорил, про обезглавленную жертву, черные пятна и спасение в лесах и горах. У самого Эрика же в это веры не было. Но перечить учителю он не осмеливался.