Больше это не так.
Я, отец.
Как мне защитить свою семью? Как их прокормить? Это моя обязанность. Но дело в том, что, обеспечивая себя на будущее, я даже в самых смелых мечтах не мог вообразить ребёнка.
Пол составил список самого необходимого на время беременности и для новорожденного малыша. И найти всё это можно лишь в одном месте — Лазарете, неком поселении, расположенном на востоке. Туда я и отправлюсь, как только стихнет буря.
Я снова почувствовал вину перед своим слугой за уготованную ему судьбу, но сразу заглушил голос совести.
Вытерев руки, я уставился на свои ладони. Прикосновение Смерти. Моё прикосновение. Что, если я не смогу даже подержать собственное дитя?
Но затем внимание привлекло сверкание обручального кольца, и на душе стало спокойнее. Вместе мы пройдём через всё.
— Арик, — сонно позвала она с кровати.
От тихого эротичного голоса моё тело напряглось, участился пульс. Я увидел, как наяву: вот она тянется ко мне, но находит одну подушку.
— Иду, любовь моя, — отозвался я.
Я стану хорошим отцом нашему ребёнку, но в первую очередь стану для неё любящим мужем.
Завтра нас ждут море забот и проблем — изгнание Пола и все вытекающие последствия. Но сегодня я хочу насладиться дарованными мне благостями: любящей женой и ребёнком, который скоро появится на свет.
На пороге я оглянулся, чтобы ещё раз посмотреть на самого счастливого мужчину в мире.
Глава 8
Императрица
День 529 П.В.
— С таким же успехом ты могла пустить ему пулю в лоб, — процедила Ларк.
Мы все собрались во дворе, чтобы выпроводить Пола. Сегодня как раз улеглась буря. Стихли ветра, закончился снегопад. Только отблески невидимых молний, время от времени пробивающиеся сквозь густые тучи, освещают мрачное небо, отражаясь в плотном ледяном покрове реки.
— Всё путём, детка, — пробормотал Финн, поглаживая затянутую в перчатку руку Ларк, — не нервничай.
Арик мне таких знаков поддержки не оказывает. Он просто стоит рядом, облаченный в доспехи; вытянувшись по струнке, словно Пол заслуживает церемониального провожания.
Медик задержался у ворот, ссутулив плечи. Он одет в термоодежду, за спиной висит рюкзак — милость от Арика.
Я поплотнее укуталась в пуховик.
— Никто никого не убивает, — ответила, глядя на Ларк, хотя в голове не перестают звучать слова Арика: «Изгнание равнозначно казни».
Когда утром мы готовили завтрак, от неё несло холодом похлеще, чем с улицы. Все были напряжены. И почти никто ничего не ел, если не считать Финна, который преспокойно умял даже сожжённый мной кусок ветчины.
Сейчас он выглядит не очень: лицо бледное, а на лбу выступили капельки пота, несмотря на мороз на улице.
— Ты в порядке? — спросила я, когда он ослабил шарф.
— Давайте не будем тянуть резину, — ответил Финн. Нетерпение в его голосе меня очень удивило. Ведь уход Пола лишает его последней надежды передвигаться без костылей.
— Называй это как хочешь, — сказала мне Ларк, — но ты прекрасно понимаешь, что если даже Джоуль с Гейбом на грани, то для смертного это верная гибель.
Вот и славно. Он убийца.
Пол прочистил горло и жалостливо свёл брови.
— Я должен уйти, да? И куда же мне податься?
Но сейчас я как никогда твёрдо убеждена, что это показательное выступление.
— Это не наше дело. Уходи. Сейчас же.
— Сэр, мне… — он срывающимся голосом обратился к Арику, — мне страшно.
Чёрт, это признание вызвало сочувствие даже во мне. А если я насчёт него ошибаюсь?
Ведь раньше я тоже делала ошибки… чудовищные ошибки. Я пыталась убежать от игры — ошибка. Не послушала мудрых советов Арика и Цирцеи и пошла спасать Селену от Любовников — ошибка. Рихтер всё равно её сжёг, уничтожив заодно и армию Джека.
И хотя я ненавижу Пола и не доверяю ему, всё равно чувствую вину за то, что отправляю человека на смерть.
Как же хочется, чтобы Арик взял меня за руку в знак поддержки. Но вместо этого я чувствую, как он разочарован. А я-то думала, что после вчерашней ночи мы пришли к взаимопониманию.
— Это неправильно, — наконец сказал он.
— Арик, ты серьёзно? — ведь он нечасто отступает от собственных слов. — Ты снова мне не доверяешь? А как же «я последую за тобой куда угодно»?
— Тогда выбери правильный путь. Неужели ты не проявишь милосердия, Императрица?
— Императрица? — даже не помню, когда он в последний раз так меня называл. — Да что с тобой?