Ситх резко изменил тактику, уйдя от тревожного развития разговора.
– Кому достался Герой без страха в падаваны?
– Самому лучшему! – вновь зафонтанировал гордостью Скайуокер. – Мастеру…
– Кеноби, – сквозь зубы процедил канцлер, уставившийся сквозь открывшуюся дверь на самого ненавистного джедая.
– Ваше превосходительство, – изящно поклонился одетый в мандалорский доспех и джедайскую мантию мужчина. – Падаван. Нас ждут.
– Канцлер, – улыбнулся Скайуокер, тут же обращая все свое внимание на Оби-Вана. – Мастер Кеноби!
Джедаи повернулись, направившись прочь, и Энакин, против своего обыкновения, шел четко за левым плечом мастера на шаг позади. Выходя из приемной, Оби-Ван резко повернул голову, бросив взгляд на так и стоящего в дверях канцлера, в глазах которого явственно плескалась чудовищная зависть, тут же сменившаяся дружелюбным вниманием.
Энакин шагал за Кеноби, пытаясь обдумать разговор. Все так странно… Вроде и порадовался канцлер за своего друга, а вроде и нет. А вот Падме впервые посмотрела на своего мужа с уважением. И Скайуокер не только видел это в ее лице, но и чувствовал – и это было гораздо приятнее всех слов.
Как ни странно, Падме поняла, когда примчавшийся к ней Скайуокер путано объяснил, откуда на его виске вновь взялась косичка. И почему.
Испытывающего огромное облегчение после Церемонии Плетения джедая просто распирало. Слова текли неудержимым потоком, Скайуокер рассказывал, как долго он искал способ исправить ошибку. Какую – не уточнил, но, по его словам, ошибка была просто кошмарной.
Падме, внимательно выслушав, сделала вывод, что Энакин поссорился с Кеноби, непонятно по какому поводу, но явно значительному, раз забрал подаренную когда-то косу. И наладить отношения было тяжело, однако Скайуокер справился и теперь бегал по квартире, всплескивая руками, пытаясь донести до нее, насколько это было важно.
Падме не совсем уловила, в чем состояла вина Скайуокера, но идею возврата в ученики поняла, просто переведя все на привычный для себя язык. Энакин поссорился с семьей, уйдя из нее, а теперь нашел способ принести извинения и вернуться. Пусть не к отцу, к наставнику, так что? Наставничество в очень формальном и традиционном обществе Набу считалось крайне почетным и ответственным делом.
Иногда такие связи были даже сильнее семейных.
Вывалив самую животрепещущую новость, Скайуокер рухнул на диван и устало закрыл глаза. Падме перебралась поближе к нему, продолжая терпеливо ждать.
– Знаешь, Падме, – тихо проговорил джедай, повернув к супруге голову. – Мастер был прав. Нет неведения… Я обращусь в Совет.
– Зачем?
– Получить разрешение, – в голубых глазах сияла уверенность в принятом решении. Падме рефлекторно сжалась.
– Ты уверен?
– Мастер знает, скорее всего, – грустно улыбнулся парень. – Даже если не знает о браке, то знает, что мы вместе.
– Почему ты так в этом уверен? – вгляделась в его лицо набуанка.
– Потому что разговор о браках был не просто так, – вздохнул Энакин. – Оби-Ван никогда не рассказывает храмовых сплетен посторонним. Я это только потом сообразил.
Падме выпрямилась, внимательно разглядывая мужа. Энакин изменился. Действительно изменился. Но раньше он менялся под действием внешних обстоятельств, чьего-то мнения, а теперь…
– Меня называют Героем без страха, – неожиданно презрительно усмехнулся татуинец. – Без страха… Я решил, что расскажу своему мастеру все.
– И…
– И о том, что произошло на Татуине, – кивнул Скайуокер, потерев лицо ладонью.
– Почему?
– Я устал бояться, – пояснил джедай. – Я просто устал бояться.
Свое решение Энакин выполнил.
Не сразу… Ему понадобилось несколько недель, чтобы набраться храбрости открыть рот. Недели сомнений, переживаний и проигрывания в уме вариантов развития ситуаций. Оби-Ван, естественно, заметил метания падавана, но, как и всегда, не лез с расспросами.
Только один раз, поймав совершенно измученного переживаниями парня во время перелета с одной планеты на другую, Оби-Ван остановил его.
– Энакин… – проникновенно посмотрел Кеноби. – Я всегда готов выслушать и помочь.
– Я… – жалко улыбнулся Скайуокер, которого мысли и возобновившиеся кошмары совсем доконали, – я… подумаю.
– Разумеется, – кивнул Кеноби. – Запомни, падаван. Я всегда рядом.
Терпение Скайуокера лопнуло через два дня. Падме умирала, Оби-Ван качал головой, все погружалось во тьму… Энакин ворвался в каюту мастера и принялся говорить с порога. С трудом оторвавший голову от подушки Кеноби сел и принялся молча слушать.