Слух отказывается подчиняться, до него доносятся обрывки разговоров, тихая ругань и отрывистые команды специалистов. Тело дергается, настройки протезов сбиты и нервная система паникует. Сила бушует, заставляя обстановку дрожать, Вейдер ударяет кулаком слабо подчиняющейся правой руки по ложементу, кто-то что-то торопливо говорит, в вены втекает очередная порция какой-то химической дряни, призванной его успокоить, паника нарастает, но тут происходит неожиданное.
Прохладная мозолистая ладонь ложится на его лоб, отгоняя жар, еще одна – на грудь, и тихий голос шепчет прямо в уши:
– Дыши.
Вейдер делает вдох, другой, подчиняясь, паника отступает, жар спадает, наркотический болезненный туман рассеивается, освобождая усталое сознание.
– Спи.
Он закрывает глаза, проваливаясь в сладкое забытье без снов.
Проходит год, прежде чем ситх набирается храбрости и осторожно трогает хрупкую нить, свитую из обрывков, уходящую куда-то в темноту, туда, где когда-то всегда ощущалось присутствие его Мастера, того, кто поднял и вырастил его, кто утешал его ночами, отгоняя страхи, принесенные детством, кто дарил ему нежность и отеческую ласку, кто был ему отцом, братом… семьей.
Прошли годы с тех пор, как мощные узы Силы, соединяющие Мастера и Ученика были разорваны. Вейдер сам разрубил их, в приступе гордыни посчитав себя готовым к тому, чтобы получить власть. Увы, как и все наивные юнцы, он не подумал о том, что вместе с правами приходит и ответственность за свои действия.
Вот над этим он как-то не задумывался, за что и поплатился самым жестоким способом.
Во второй раз он ощущает присутствие Оби-Вана, когда пытается укрепить тонкую нить, соединяющую их разумы. Тонкую и дрожащую, свитую из ошметков не толще паутины… Он ощущает взгляд и легкую насмешку, когда робко касается уз. Ситх вглядывается в темноту, чувствуя присутствие многократно превосходящего его хищника: опытного, терпеливого, опасного.
Вейдер протягивает руку, почти ожидая, что ее сейчас вырвут с корнями, но вместо этого получает ощущение твердых пальцев, небрежно касающихся его кожи. А потом щиты падают, отсекая его от Кеноби, и ситх облегченно выдыхает, изможденно прикрывая глаза. Его не отвергли сходу, и это огромная удача.
Впрочем… Его мастер всегда говорил ему, что такого понятия, как удача, не существует. Это обнадеживает.
Время идет, Вейдер разрывается на части, пытаясь хоть как-то удержать расползающуюся на части Империю от окончательного развала. Его мечта осуществилась, он стал Императором, но недаром говорят, что своих желаний следует бояться, а то могут исполниться. Его боятся и ненавидят, он правит силой, а не с помощью дипломатии, и все чаще ситх с тоской вспоминает своего старого мастера.
Вейдер совершенно не дипломат. Его стихия – агрессивные переговоры, в их паре он был мускулами, а не разумом, и двадцать лет ученичества у Сидиуса ничего не изменили. Да, он научился немного лавировать в мутном политическом океане, но ему недостает тонкости, да и опыта, если честно. Сидиус использовал своего ученика в качестве средства устрашения, жупела для всех, смеющих думать не то, что милостиво одобрено свыше.
Ситх над этим поначалу не задумывался, погрузившись в кровавый угар с головой, а когда сообразил, что происходит, было уже поздно.
Убийство Сидиуса ничего не изменило. Он – Палач, пусть и в императорских регалиях.
Единственное, что хоть как-то утешает – наличие Уз, соединяющих его с Кеноби. Энакин Скайуокер был очень привязчивым и ревнивым, ему требовались друзья, кто-то, кто всегда находится рядом с ним, и узы создают хрупкую иллюзию тех, прежних времен, когда у него было все, когда он был свободен и не одинок.
Вейдеру все чаще кажется, что он окончательно сошел с ума от боли и одиночества. Ему не хватает Оби-Вана, он мечтает увидеть его, услышать… Что-нибудь, только чтобы почувствовать себя прежним: беззаботным эгоистичным падаваном, самой большой неприятностью для которого был выговор от учителя или Совета.
Сейчас ситх готов на все. Он готов встать на колени, вывернуть себя наизнанку, только чтобы Оби-Ван проявил хоть какой-то интерес к своему идиоту-ученику. Это самое страшное для Вейдера: знать, что Кеноби жив, и не хочет общаться. Что он неинтересен своему бывшему Мастеру.
Иногда Вейдер позволяет себе мечтать, представляя этот разговор… Он будет тяжелым. Оби-Ван осыплет его насмешками и упреками, ковыряясь в ранах, и нанося отменно болезненные уколы… Ситх прекрасно помнит жестокий сарказм наставника, он помнит, что мужчина недаром считался лучшим дипломатом Ордена. Он мог парой фраз утихомирить спорщиков или развязать войну. Это будет жестокий разговор… Если он когда-либо состоится.