Любит ли он своего сына?
Безусловно.
Люк знает это.
Его дитя не боится своих корней, не стыдится признать их родство вслух. Вейдер уже отмечал это: странное, еле уловимое одобрение в умах и сердцах тех, кто знает их общую пока еще тайну. Еще одна ниточка, которая привяжет к ним их последователей узами верности. А он за этим проследит.
Он встанет за троном, следя за их врагами, и стирая их с лица галактики.
Мой сын.
Мое дитя.
Тьма удовлетворенно текла вокруг него, счастливо скаля клыки в предвкушении крови.
Придворные прекрасно поняли безмолвное послание.
Большинство уже знало того, кто сейчас уверенно шел по громадному залу к трону. Кто лично, кто от знакомых, деловых партнеров, или разведки. Уже тогда, когда юноша только появился, он привлек к себе внимание. Сила, харизма, прекрасные задатки командира. Кроме того, Вейдер о нем заботился.
По-своему. Но заботился.
Одно это наводило на размышления.
Постепенно поползли слухи… это его сын.
Страшно было даже представить, что у этого бронированного чудовища есть сын. Кто была его мать? Какая женщина согласилась выносить дитя этого монстра?
На этот счет не было никаких догадок, но, по большому счету, это было не важно.
Кто бы ни была его мать, отцом этого холодного, жестокого в своей справедливости юноши был Темный Лорд Вейдер.
Этого было достаточно.
Для армейцев он был таким же, как их Владыка. Для остальных – разумной версией Темного Лорда.
С ним можно было договориться.
Полностью раздавленных увиденным и услышанным повстанцев сопроводили в столовую, оставив наедине с обедом и мрачными предчувствиями.
Мотма уткнулась лицом в ладони, словно пытаясь спрятаться от ужасного мира снаружи, Хан качал в объятиях не реагирующую на окружающее Лею, и только Мадин что-то обдумывал, создавая и опровергая различные версии.
– Кто-то знал?
– Что именно?
– Что Люк Скайуокер на самом деле Люк Вейдер?
– Нет.
– Я чувствовала, что что-то не то! – истерично вскрикнула Лея, но тут же затихла, стиснутая руками Соло.
– Тише, принцесса, успокойся.
– Теперь понятно, почему нас взяли так легко, – мрачно констатировал Мадин. Мотма что-то согласно промычала. На большее не было сил.
За ними пришли через месяц. Месяц истерик, самобичеваний, обвинений других. Их вывели, в сопровождении целого отряда отвели в еще один роскошный дворец, в какой-то огромный, обставленный с той невероятно дорогой скромностью, говорящей о богатстве владельца больше, чем выставленная напоказ роскошь, кабинет… и оставили одних.
Они стояли на мозаике из драгоценнейших пород дерева, не зная чего ожидать.
И уж точно они не ждали этого.
Император вошел в кабинет будничной походкой, обратив на них внимания не больше, чем на стены. За ним шел его отец, как всегда, прикрывая его спину.
Все мысли о побеге или попытке убийства умерли, не успев толком родиться. Хан слишком хорошо помнил, как Вейдер отбивал ладонью бластерные выстрелы, а Мадин – как Лорд душил провинившихся, находящихся на другом корабле.
Люк спокойно сел в кресло за столом, Вейдер – немного в стороне, положив руки на колени… в опасной близости от висящего на поясе сейбера.
Повстанцы смотрели на того, кто олицетворял теперь империю, и не узнавали его.
Где тот восторженный юноша, смотрящий на мир широко раскрытыми глазами?
Где тот непреклонный боец, мечтающий отомстить за смерть своего отца?
Где тот символ Восстания, сплотивший вокруг себя людей?
Перед ними сидел Владыка.
Да, он делает первые шаги по дороге власти, но это только начало. Молодой крайт-дракон встал на окрепшие лапы, и теперь вовсю наслаждается прелестями свободной охоты.
– Здравствуйте, господа. Давно не виделись… – спокойный голос Люка разбил повисшую в кабинете напряженную тишину.
– ТЫ-Ы-Ы! – прохрипела Лея, дернувшись. Вейдер улыбнулся под маской, впитывая изливающиеся из девушки ненависть и ярость. Мотма выглядела несгибаемой, Хан – настороженным… от Мадина веяло обреченностью. Предателей не прощают.
– Именно я, – согласился Император. – Еще имеется, что сказать?
– Чудовище! – выдохнула Лея. – Чудовище, и сын чудовища!
Вейдер повернул голову к откинувшемуся на спинку кресла сыну. От Люка повеяло чем-то… странным. Жестокое предвкушение, садистское удовольствие от какой-то скрываемой тайны… мрачное удовлетворение от разрешения сложной ситуации… и самая капелька жалости и сожаления.