Владимир Павлович остановился, огляделся, поблёскивая очками.
— Безобразие! Все скамейки куда-то утащили, присесть не на чем.
— Закон-то на вашей стороне, — сказала начальница и вздохнула. — Но это формальность. А если рассудить по совести, Володя?..
— Но разве я плохо работал, Валентина Петровна? Расписание, график. Какой был образцовый порядок в столовой, в спальнях, в саду… Наглядная агитация, познавательные стенды. Ни споров, ни ссор. Дисциплина! Родители всегда были довольны.
— А дети?
— Что — дети? Не понимаю.
— То-то и оно… — Начальница опять вздохнула. — Вы задумывались когда-нибудь над тем, что такое работа с детьми? Ваше ли это призвание, Володя?
— Но, Валентина Петровна, я не понимаю…
— Вот и я тоже не понимала. Всё это время, что мы с вами вместе работали, не понимала. — Начальница медленно пошла по аллейке. — А теперь поняла. Когда увидела…
— Что она увидела? — шёпотом спросил Митя Смирнов.
— Замолчи! — шикнула на него Галя.
— …Конечно, по закону я обязана вернуть вам должность старшего вожатого, — донеслось издали. — Должность… Но мне кажется, вам не следует настаивать, Володя. Сейчас я попробую вам объяснить…
Валентина Петровна и Владимир Павлович скрылись за поворотом аллейки.
Саша опустил руку. Ветки ивняка с тихим шелестом плотно сомкнулись.
Ребята долго молчали. Наконец Лиза Бабкина сказала:
— А ну его, этот оперативный план. К чему он теперь?
— Как? Неужели ты думаешь, что…
— Да чего тут думать? Мы же сами слышали, как она ему сказала: «По закону я обязана…»
— Нет! Этого не будет! — взорвался Саша. — Я напишу письмо! В «Комсомольскую правду» напишу, вот куда…
Саше Колечкину не пришлось писать в «Комсомольскую правду». Чем закончился разговор начальницы с бывшим старшим вожатым — этого ребята не узнали. Но Владимира Павловича в «Искорке» больше никто не видел. Может быть, и в других лагерях его тоже не увидят. Пионеры построили плотину и побывали в походе. А потом Родион придумал ещё…
Но это уже новый и большой разговор. Важно, что теперь в «Искорке» есть настоящий старший вожатый, и это очень хорошо.
Разве не так?
Держись, Витька!
СЕКРЕТНЫЕ ДОКУМЕНТЫ
Их нашли в парте у Витьки Буянова. Нашли случайно: уборщица тётя Нюся мыла пол, и из парты вывалились эти письма; вернее, не письма, а записки на тетрадочных листках. Тётя Нюся вовсе и не собиралась их читать, а сунула бы обратно в парту, если бы на листках не стояло: «Совершенно секретно», да ещё подчёркнуто красным карандашом. Словом, тётя Нюся, конечно, прочла. И отнесла эти записки воспитателю класса Полине Павловне.
Полина Павловна хорошо знала свой класс и сразу же определила, что это писал Витя Буянов. Настроение у неё испортилось.
Этот Витька Буянов вполне оправдывает свою фамилию: буянит без зазрения совести. Кто принёс на урок пения резиновую лягушку-прыгалку и сунул её за ворот Гале Бровкиной, первой ученице? Она, конечно, завизжала, расплакалась — и готово: урок сорван! А кто совсем недавно расквасил губу Толе Гончарову — подумать только! — Десятикласснику! А кто привязал авоську со старыми консервными банками к автобусу, который останавливается возле школы? Он, Витька! Нигде от него нет спасенья, ни в школе, ни дома. В ноябре мама его приходила со слезами: «Заперла, — говорит, — дома, чтобы уроки делал, так он удрал через окно, раскрыл и удрал, не пожалел материного труда: окно-то было уже на зиму законопачено. Совсем от рук отбился, помогите». А как ей поможешь, когда никакие уговоры не действуют. А угрозы — тем более. Уж его и на сборах отряда стыдили, и всем классом обсуждали — ничего не помогает, как с гуся вода. Сначала набычится, прищурит свои рыжие глаза, потом опустит вечно непричёсанную голову и молчит, слова из него не вытянешь. Всё выслушает, а после опять за своё. Недавно его мать снова приходила, плакалась: «Вот какое дело, — говорит, — придумал. В дровяной подвал лазить повадился. Забаррикадируется там со своими дружками, и не вытащишь его оттуда. Чем они там занимаются? Все дрова пораскидали. Жилец из третьей квартиры, Сазанов, грозился: в милицию, говорит, сволоку твоего обормота!»
Полина Павловна сидит сейчас в учительской и думает. Солнце ощутимо греет сквозь оконные стёкла, со двора доносятся ребячьи голоса, а в школе тихо. Уроки закончились, надо бы идти домой, но Полина Павловна не уходит. Барабанит пальцами по столу и смотрит в окно на мартовское голубое небо.