— А бабуля где?
По растерянному взгляду адвоката Макс понял, что тот русского языка не понимает, поэтому перевел ему вопрос девушки. А затем представился будущей подопечной:
— Меня зовут Максим Боярский, я буду представлять твои интересы в России.
Она критически оглядела мужчину. Видно, что высокий, несмотря на то, что сидел на стуле. Длинные ноги в дорогих ботинках вальяжно растянулись под столом, загоняя ноги Клауса в уголок.
— Хм, хозяин положения! — подметила девушка.
Темные волосы бесформенной массой достигали плеч. Видимо, давно не стригся. Неожиданно яркие синие глаза прятались за красивой оправой очков. Возраст мужчины определить было сложно. Точно не двадцать, но и не пятьдесят. Где-то между тридцатью и сорока.
— Кристина Рух, — представилась в ответ. — И все же, где бабуля?
— Видишь ли, девочка, фрау Иванова, оказывается, тоже умерла неделю назад, — трагическим тоном сообщил герр Клаус. — Прими мои соболезнования!
— Что-то слишком часто я их слышу в последнее время, — фыркнула она. — Что здесь делает этот мужчина? Почему он меня встречает?
Это все было сказано на немецком языке. Макс уловил лишь суть, и то не факт, что правильно. Поверенный сделал девушке замечание, что говорить нужно на том языке, который понимают все собеседники. Она развернулась в сторону Боярского, как-то зло прищурилась и с вызовом ответила на английском:
— Я спросила, что вы здесь делаете? Что вам нужно от меня?
Что ему нужно от нее? Всего лишь миллион долларов, который он получит вместе с фройляйн Рух и никак иначе. Мужчина даже немного покраснел от таких мыслей. Положение спас герр Клаус:
— Твоя бабуля назначила его твоим опекуном. Он не чужой вам человек.
— Да? И каким он очередным родственником мне доводиться? И скоро ли помрет? — девушка откровенно хамила. Она устала от всей этой ситуации, от той неопределенности, которая над ней висела.
— Крис! — неодобрительно воскликнул поверенный. — Простите ее, герр Боряский. Девочка устала в дороге.
Он же на секунду сжал зубы, выдохнул и уже спокойным голосом ответил:
— Я бывший муж твоей матери. Мы были женаты, когда она погибла.
— Почему ты мне об этом не сообщил? — продолжила наседать девушка.
— Потому, что о твоем существовании я узнал лишь четыре дня назад! — все же начал закипать Боярский.
— Кристина! — Клаус повысил голос. — Если герр Боярский от тебя откажется, что вполне может сделать с такими твоими речами, мы поедем обратно в Германию. Что из этого последует, ты и без меня знаешь.
Кристина неожиданно вздрогнула, отвернулась к окну. Ее плечи мелко затряслись. Она плакала. Мужчины всегда теряются при виде женских слез. Герр Клаус благоразумно решил проигнорировать выпад подопечной. А Максим не выдержал, аккуратно подошел к ней, развернул к себе, положил ее голову на грудь и ласково погладил по голове:
— Не плачь, солнышко. Твоя бабуля всю жизнь чувствовала себя перед тобой виноватой. Поэтому зла тебе точно не желала. Она посчитала меня достойным кандидатом в опекуны. И сделаю все для того, чтобы ты была счастлива.
Девочка подняла к нему заплаканные глаза и неожиданно спросила:
— Обещаете?
Он кивнул:
— Обещаю!
Только она не успокоилась, а заревела еще сильнее, комкая пальцами его свитер и заливая слезами. Но Максим понимал, что это слезы освобождения от тягостных мыслей. Поэтому просто стоял рядом и легонько гладил ее по спине. Наконец водопад закончился. Она еще раз шмыгнула, вытерла нос и щеки рукавом толстовки и хриплым голосом попросила:
— Мужчины, простите меня. Больше такого не повторится.
Глава 7
Изначально герр Клаус хотел улететь обратно в этот же день. Благо он всегда берет с собой запасную смену белья и чистую сорочку, потому что иногда быстро вернуться не получалось.
Да, завещание реально существовало. Завещательное назначение попечителя имело место. Но по Российским законам оно имело лишь рекомендательный характер. Боярский мог отказаться от попечительства. А социальные службы могли отказать ему в этом праве. Все же он одинокий мужчина. Единственная зацепка, что без веской причины они этого сделать не могут. Поэтому юристам придется хорошенько поработать.