— О, ради тебя я готов на столь незначительные траты! — бахвалистым тоном ответил парень. А дружное «О — о–о!» раздавшееся следом, дало Крис понять, что речь была заготовлена на публику.
В итоге они поговорили две минуты ни о чем. И девушка с облегчением нажала отбой. Она даже не поняла, как Керн остался в прошлом. И сейчас не видела его рядом с собой в будущем. И единственное, о чем жалела, это о девственности, так неосмотрительно ему подаренной. Благо, последствий той связи не осталось. Как говорила бабушка Маша: «От осинки не родятся апельсинки». В этом вопросе у Кристины наследственность была не лучшей.
Во время разговора на коленях лежал открытый рюкзачок, с которым она ездила на встречу с адвокатом. И сейчас взгляд Кристины упал на маленький темно — коричневый ключик, лежащий в кармашке. Она про него забыла! Конечно, герр Клаус обязательно про него напомнил бы. Но случится это не раньше, чем завтра. Сегодня он был потерян для общества безвозвратно.
Боярский практически на себе выволок безвольную тушу адвоката и утащил таким же образом до спальни. Где и сгрузил последнего на кровать, не раздевая.
Папа иногда шутил:
— Почему, когда утром просыпаешься в туфлях, всегда очень сильно болит голова?
И только сейчас девушка поняла смысл шутки до конца. У дяди Вольфа голова точно будет болеть.
Времени было не много, спать рано. В принципе, она еще даже и не ужинала. Хотя есть совершенно не хотелось. Но начать квест по поиску собственных документов хотелось именно сейчас. Поэтому Кристина зажала ключик в руке, отрыла двери и пошла искать хозяина дома.
Он нашелся на кухне, что — то колдуя с духовым шкафом.
— Что это вы делаете? — уточнила девушка, привалившись плечом к дверному косяку и с детским любопытством разглядывая мужчину. Словно ей пообещали леденец, а сейчас хотя тайно спрятать.
— Я, конечно, не повар, — ответил Максим, даже не оторвавшись от своего занятия. — Но готовое мясо в рукаве запечь в состоянии. Вы — то в кафе были, а я даже поужинать не успел.
— Я тоже ела давно. Вином у меня питаться не получается, да и пить я не люблю, — ухмыльнулась девушка, намекая на последнее занятие адвокатов.
— Да, алкоголики почтенного возраста… Прости, я просто не подумал, что они так нажрутся на пару.
— Они тоже не подумали, — пожала она плечами в ответ. — Но радость от встречи и решенного дела перевесила все остальное. Я только не пойму, что вы там делаете?
— Вот! — он махнул рукой в сторону духовки, из дверцы которой торчала длинная пластиковая ручка сковороды. — Эта зараза никак внутрь помещаться не хочет.
— Понятно, — кивнула девушка, догадываясь, что запекание мяса в рукаве у Боярского — один из первых опытов в кулинарии. Молча подошла и отстегнула ручку от самой посудины. — Она съемная. Да и разве пластик можно в духовке греть? Он же сгореть может.
— Прости, я как — то не подумал, — он снял очки и беспомощно посмотрел на девушку близорукими глазами. Затем тщательно протер стекла низом домашней футболки и вернул очки обратно. — У моей домработницы получается все просто и легко. Я один раз посмотрел, как она это делает и решил, что тоже смогу.
— У тебя есть домработница? — удивилась девушка. — Я что — то ее не заметила.
— Она приходит раз в неделю делать уборку. А после смерти Брониславы Львовны заодно варит что — нибудь мне на перекус. Обычно я ем в городе. Но всяко бывает, например, как сегодня. Только запасы готовой еды успели закончится.
Девушка включила духовку, выставила нужную температуру и, глядя на хозяина дома, произнесла, вытягивая руку с ключом на обозрение:
— Вот этот ключ бабушка Бронислава оставила мне. Где — то в ее комнате есть коричневая шкатулка, в которой лежат мои российские документы. Вы мне поможете искать? — уточнила она. — Мясо полтора часа будет готовиться. Времени у нас, думаю, достаточно.
Максим взъерошил волосы на голове, кивнул, вздохнул и с тоской посмотрев на духовку, сказал:
— Хорошо, пойдем!
Тоска была вызвана тем, что он был уверен: мясо будет готовым через три — пять минут, как обычно разогревал его в микроволновке, максимум пятнадцать. А тут придется терпеть полтора часа. Но вслух сознаваться не стал. Девушка сегодня была грустной. Но сейчас ее глаза горели интересом. И грех было этот интерес не поддержать.
Они вошли во флигель одновременно, благо дверной проем был широким. И застыли, вдыхая запах старины и тайны. Львовна не была старухой в полном смысле этого слова. Ей только — только стукнуло семьдесят. И она еще была тем живчиком. И если бы не слабое сердце, прожила бы, наверное, очень долго. Но запах какой — то древности витал. Возможно, просто давно не проветривали комнаты.