— На каком языке вам удобнее говорить: на английском или немецком? — с акцентом, но вполне терпимо уточнил незнакомец на немецком.
— Мне всё равно, — она пожала плечами. — Говорите так, как удобнее вам.
— Мне удобнее на арабском. Неужели твой отец не озаботился тем, чтобы ты выучила свой родной язык? — уголок губ мужчины нервно дернулся. Факт, что языком девушка не владеет, неприятно его удивил. Цена такой жены значительно падала.
— Почему не научил? — Кристина притворно надула губки, решив, что косить под дурочку все же безопаснее. — Он начал учить. Только ваш язык такой сложный, что успела запомнить лишь marhaban, 'iilaa alliqa' и 'urid altaeam walmal. (Здравствуйте, до свидания, хочу денег и кушать).
Незнакомец неожиданно расхохотался, демонстрируя крепкие белые зубы. Она давно заметила, что у арабов на удивление белозубые улыбки. Это или национальное качество, или хорошая толщина кошелька отцовых знакомых:
— Самое главное ты знаешь! — продолжал веселиться он. — Еще бы naeam sayidi (да, господин) выучила, и было бы прекрасно!
— Наам саиди! — старательно произнесла Крис, пытаясь имитировать акцент. — Годится?
— Вполне! Вот и повторяй это почаще, — улыбка превратилась в хищный оскал. — Тогда тебе цены не будет!
— А какой перевод? Вдруг брякну не к месту, — она вопросительно вздернула бровки, продолжая играть роль.
Мужчина поморщился, недовольный проскользнувшим сленгом, но ответил:
— Да, господин.
— А вы что, продавать меня решили? — внутри все тряслось от страха. Но выдавать свои чувства девушка не спешила. «Ты дурочка, ты дурочка», — словно медитацию повторяла она про себя. Что удивительно, на русском языке. Видимо, его в этот момент посчитала родным. — И кто вы, собственно говоря, такой?
Мужчина расстегнул пиджак, засунул руки в карманы и вытянул вперед длинные ноги в дорогих ботинках, скрестив их. Сейчас он сидел, опираясь на спинку стула и выглядел вполне расслабленным.
— Запомни, дочь, — говорил папа. — Какую бы роль не играл араб, он никогда не наденет плохой обуви. По ногам всегда можно определить, к какому классу относится собеседник.
Эти ботинки были от Eduard Meier. Следовательно, он жил в Германии и в деньгах ограничен не был.
— Зовут меня Рамин Аль-Джазири, — назвав ей имя, он посмотрел с таким превосходством, словно произнес имя всемирно известного императора, как минимум. Да вот для Кристины это имя не обозначало ничего. И собеседник в какой-то момент это осознал и помрачнел:
— Скажи-ка мне, девушка, Аль-Рух вообще не воспитывал в тебе почтения к исламским традициям и к старшим?
Она еще не сразу поняла, что Аль-Рух — это ее фамилия на арабский манер. Приставку «Аль» в Германии отбросили за ненадобностью. «Рух» лучше звучало на немецком и вписывалось в окружающую действительность. Но потом все же ответила:
— Почтение к старшим воспитывать должны в любом человеке, вне зависимости от религии и места проживания. А насчет ислама все объяснимо: мой отец был наполовину русским. А я уже русская на три четверти. Меня воспитали в христианской вере, и я ей подчиняюсь и служу, — она постаралась твердо посмотреть в глаза мужчине.
К своему ужасу, Кристина уже поняла, что скорее всего это никто иной, как товарищ из Абертона. И в лучшем случае её сейчас будут пытаться выдать замуж. Её же задачей будет необходимость уклониться от ненужного брака. А также постараться передать Максиму, где её держат и, желательно, попытаться отсюда сбежать.
— Хорошо, — скривился Рамин. — Отдыхай пока.
И больше не говоря ни слова, вышел прочь, не забыв запереть двери на ключ.
У бабушки Маши была очень неприличная поговорка: «ни здрасьте, на наср***ть». Именно она сейчас точно описывала состоявшийся диалог и странное свидание.
Девушка запоздало вспомнила, что все ещё сидит в тюрбане и халате. Она вскочила на ноги и отправилась переодеваться. С тоской вспомнив джинсы и футболку, решила, что всё же в платье будет сподручнее, чем в халате. Высушила волосы, собрала их в хвост и повторно пошла обследовать номер.
Глава 25
Увы, ничего интересного пленница не нашла. Всё было традиционно и безлико, как в любом отеле определенного класса. В душевой лежали банные принадлежности, упакованные в броские этикетки с надписью «Hotel Mariott». В гостиной, помимо кровати были диван, кресла, журнальный столик. В углу стоял тяжелый письменный стол с лампой для удобной работы.
Шкафы с одеждой оказались пустыми. Лишь пластиковая ложка для обуви сиротливо лежала на одной из полок. Получалось, что у нее в наличии были лишь это зеленое платье и один комплект белья. Впрочем, это ее волновало меньше всего. Белье перед сном можно постирать и высушить на полотенцесушителе. Белоручкой фройляйн Аль-Рух не была никогда. И с такими мелочами вполне могла справиться.