— Модный пацан, — усмехнулась женщина. Она уже устала удивляться.
Громкий стук в дверь заставил всех подпрыгнуть.
— Это мужчина твоей мечты, принесла нелёгкая! — недовольно буркнул Горыныч, — главное, не поплыви и ему всё не слей! Держи себя в руках. Тишка, тащи мой костюм!
— Как? — Аня заметалась по кухне.
— Не отключай башку. Налей воды в стакан! Быстро!
— Иду! — крикнула женщина в сторону прихожей, беря с полки кружку. Горыныч торопливо окунул туда по очереди все три головы и что-то зашептал.
— Будет совсем фигово, пей маленькими глоточками, — буркнул он и с помощью домового обрядился Цап Царапычем.
— Фу! Ты там купался!
— Во дурёха! Какого беса я тебе помогаю?!
Спорить дальше времени не было. Аня впустила Всеволода. Он держал в руках букет бордовых роз и бумажный пакет из кондитерской.
— Привет, родная. Цветы для царицы моего сердца. А ещё я привёз тебе вкусняшечку.
— Спасибо! — женщина благодарно улыбнулась, почувствовав, как вязнет в розовом киселе умиления, хотя ненавидела выражение «вкусняшка».
— Пей кофеёк, и заполним заявление. Я тебе помогу.
— Конечно. Проходи пока в комнату, я только лицо ополосну, чтоб чувствовать себя свежее, — у неё на самом деле закружилась голова. Хотелось прижаться к любимому, слиться с ним воедино. И в то же время Аня сознавала, что эти желания ей навязываются извне. Она умылась холодной водой, но мысли всё равно расползались.
— Нечистые, я не вывезу! — прошептала она. Меховой тёмный мяч запрыгнул на полочку у раковины, обернулся домовым.
— Платком утрись!
— Он же мокрый!
— Да!!! Так надо! Ох, наказанье ты, а не хозяйка. Дочь твоя мала, да умнее.
Женщина прижала платок к лицу.
— Я не стану выходить за него замуж! Даже просто заявление подавать не хочу!
— И не надо, — в ванную пробрался Горыныч, — заполняйте не спеша формы. Выяснишь заодно его адрес. А как отправлять анкету на сайт, Тишка электричество отрубит.
— Ты такой продвинутый, и не подумаешь, что сказочный.
— А по-другому я в вашем мире не выживу. У вас же что ни век, то здравствуй, опа, новый год!
— Опа — дедушка по-немецки?
— Ага! — хихикнул Змей, — иди уже к суженному! Вижу, что отпустило.
— Тебе б такого суженного!
— Эй, не в Европе живём! Хватить базарить, шлёпай к жениху, а то он пойдёт сейчас уже утопленницу из унитаза вылавливать.
Действительно, стоило Ане открыть дверь уборной, как она столкнулась со Всеволодом.
— Всё хорошо?
— Чувствую себя разбитой.
Пока заполняли анкету для регистрации, Лемурская выяснила адрес, поинтересовавшись, а где они будут жить, поженившись.
— У меня ремонт надо делать на кухне после пожара у соседей. Сюда нас с дочкой на два месяца пустили. И возникает проблема со школой…
Жених с жаром стал описывать преимущества своего района. «Он правда хочет, чтобы мы жили у него», — поняла Аня. Ей было очень тяжело сопротивляться любовному дурману, она ощущала себя утопающей в сладкой патоке.
Всеволод едва попытался отправить готовую анкету на сайт, как в квартире вырубилось электричество, а на телефон принялась названивать бабушка.
— Что-то случилось?
— Да, срочно ко мне! Сейчас же!
— Дорогая, мы отложим вторую попытку на завтра? — обратился он к Ане.
— Хорошо, что-то я совсем не в форме, — она на самом деле была измотана. Мыслить критически было очень непросто, хотелось отбросить все сомнения и отдаться чувствам.
Женщина, проводив гостя, еле добралась до постели и погрузилась в сон. Всеволод же на максимально допустимой скорости мчался к бабушке, гадая, что могло произойти. Его не оставляло беспокойство за Аню. Уж слишком краткосрочным оказался эффект от живой воды. Но ведь бабушка не даст ему новую порцию… «А какого рожна я должен её спрашивать?! — зло подумал мужчина, — что я всё, как маленький! Я хочу, чтобы Аня жила! Она нужна мне, а не бабка! Почему я должен зависеть от старухи?» Всеволод даже оторопел от своих мыслей. Это был его первый бунт против власти бабушки. Он всегда был идеально послушным внуком: и в подростковом возрасте, когда его одноклассники стоили родителям козьи морды, и в молодости, когда сверстники устраивали свою судьбу, мало интересуясь мнением старшего поколения.
Дверь квартиры распахнулась сразу.
Елена Васильевна, вся красная от злости, стояла на пороге и бормотала проклятья.