Переводил он долго, потом полицейский начальник задал мне вопрос:
— Правда то, что вы говорите?
— Вы видите моё состояние? Как я могу врать? Да и годы мои не позволяют врать, и глаза мои не просыхают от слёз. Как можно поместить парня проживать в помещении над туалетом?
— Пишите заявление. Мы со своей стороны постараемся что-нибудь сделать.
Закончился допрос, полицай посоветовал продолжать хлопоты, а они со своей стороны помогут. Отвёл меня на станцию, купил билет, и я стала ожидать поезд. Полицай ушёл, но через какое-то время опять появился с пакетом бутербродов, сказал:
— Матка, алес гут! — и попрощался.
А какая мне еда? Я и того, что брала с собой из лагеря, не поела, а тут ещё он принёс!
Пришёл поезд, станционный служащий, выполняя приказ полицейского, посадил меня в вагон и сказал проводнику, где меня высадить и я поехала. А сама всё никак из слёз вырваться не могу, нет-нет, да и заплачу! И воду пила, всё старалась себя успокоить, и говорила сама себе: "слёзы ничего не дадут" и опять принималась плакать. Пассажиры видят, что я "ост", стали внимание на меня обращать, пытались выяснить, на каком языке говорю? Предлагали на польском, французском, чешском языке выяснить причину моего горя, но всё было напрасно: я только плачу и в ответ ни бум-бум! Так и доехала до своей станции и ни на одном из упомянутых языков ничьё любопытство не удовлетворила. Никто не заговорил на русском"
Меня, как "душеприказчика" в этой главе смущает только один пункт: откуда у тётушки была такая уверенность, что свою миссию по спасению Марка в чужой стране она выполнит? Откуда она брала убедительность для своей речи, когда произносила её перед начальником местного отделения полиции? Откуда она брала уверенность, что вернёт пасынка брату? В общем: кто её вдохновлял, и кто ею руководил тогда? Загадка!
Глава 12. "Вся жизнь — борьба! Покой нам только снится…"
"…прибыла в лагерь, а девчата спрашивают:
— Что вы, тётя Нина, так скоро вернулись?
Рассказала им всё, они и принялись честить врага моего! А я ещё крепче задумалась о том, как Марка у этого фашиста вырвать.
Как-то однажды лагерьфюрерша вызывает меня и ведёт к нашему доктору. Та и за переводчицу была, и стала задавать мне вопросы о Марке: кто он и что, кто его мать и отец? Живы ли они? Откуда, из какого места мы прибыли? У меня в сердце похолодело: всё, узнали, что он еврейского происхождения! Не успела от одного опомниться, так вот тебе другая пилюля!
Врач говорит:
— Господин такой-то — и называет бауэра, — прислал письмо, в котором поясняет ваши старания объединиться с племянником тем, что вы живёте с ним… Ну, тут я уж совсем взорвалась:
— Как можно такое написать!? Какая мерзость! Мне сорок четыре года, а ему — пятнадцать лет! — и со мной истерика началась! Успокоила меня медицина, вернулась я в барак, а сама нет-нет, да и ударюсь в слёзы!"
И кто-то её надоумил обо всём написать в Красный Крест. В нашем семействе ходили разговоры, что она написала письмо самому фюреру, но мне она об этом не говорила. Нет её подтверждающих записей, но я хорошо знал тётю. Что она могла написать самому фюреру — вполне допускаю:
"написала в Красный Крест о том, как мальчишка пятнадцати лет работает за взрослого мужчину, живёт над уборной и терпит клевету, что живёт с тёткой возрастом за сорок лет…Неужели в Великой Германии не найдётся человека, способного защитить ребёнка, оторванного от родины и попавшего в такие ужасные условия!? Прошу вас помочь во имя ваших детей…"
Рисковала она? Да. Вопрос к прошлому: могла она своей яростной и слепой любовью получить отрицательный, до ужаса, результат? Могла: Марк всё же оставался евреем. Если какой-то один повар венгерского полка совсем недавно разглядел в нём еврейские примеси, то их могли, не хуже того повара, разглядеть и в Германии. Но не разглядели! Это одна из загадок истории пребывания тётушки за рубежом.
"…недели три прошло, и вот как-то лагерьфюрерша приходит в барак и говорит мне:
— Морген Макс ком.
— Вы много говорили "морген, морген", а его всё нет!
— Я, я! — а что "я-я"? В общем, поговорили"
А было вот что: Марка убрали от бауэра и поместили во французский лагерь. Почему именно во французский лагерь? Тётушка многие эпизоды из прошлого рассказывает так, будто слушатель принимал в них участие и всё понимает с полуслова.
"… пока моя шахта выслала замену, пока из другого лагеря возили другого мальчика к французам — прошло время…"
Стоп! Что же получается? Что она говорит? Система строгого учёта? Если взять человека из одного лагеря и перевести в другой, то на опустевшее место нужно было поместить кого-то!? Тётя, вы ничего не придумываете? Такое могло быть в этой ужасной Германии военного времени!?
"…переводчик забрал его и привёз в лагерь. Иду со второй смены и думаю: "он должен мне встретиться!", а его нет… Вхожу в барак, а он сидит, девчата его окружили, семечек ему насыпали, а он как матрос с разбитого корабля! Когда я его навещала у бауэра, то привезла ему рубаху "матроску", в ней он и приехал, ничего у бауэра не заработал, оборванный прибыл. Шахта дала ему три дня отдыха, и он обалдел от такой перемены: ел и спал без просыпу. В бараке шумно и весело, девчата молодые, а ему хоть из пушки пали — спит себе!"
Глава 13. Бытовая. "Анекдоты из шахты"
С Украины привезли семечек. Как, с чего и кто надумал привезти работницам привычное занятие — того теперь выяснить невозможно. Да и нужно ли?
"…целый подвал насыпали семечек и продавали по десять пфеннигов стакан. Бывало, накупим, нажарим и убиваем свободное время. Для нас семечки были дёшевы, я, например, получала 50 марок, и жила на всём готовом. Немцы о семечках и понятия не имели, но, глядя на девчат с шахты, и сами приохотились. Лагерь-то наш был на каком-то расстоянии от шахты, нас строем водили на работу, и как нам во вторую смену выходить, немецкие ребятишки за лагерем выстраиваются, как солдаты, и ждут нашего выхода. Стоят с протянутыми ручками, и мы их оделяем семечками. Были среди нас и такие дуры, что плевали детям в руку. Страшно я с такими скотами ругалась: "чем ты добрее и лучше бауэра!?"
Только в одном месте воспоминаний тётушка упоминает название места, или шахты: "ВЭША" Что это за "вэша"? Слово? Начальные буквы названия места? Тайна. Поэтому обращаюсь к мальчикам того времени:
— Господа! Кто помнит молодых рабынь с Востока, которые приохотили вас во времена прекрасного детства употреблять семена подсолнечника? Вы должны точно знать название места, где располагался тогда женский, "цивильный", лагерь. Вы должны также помнить точное место расположения лагеря военнопленных и шахту, куда их водили на работу.
Глава без номера. Анекдотичная
Испытываю большое затруднение: рассказать анекдот из жизни рабов с востока, или не стоит этого делать? Анекдот таков:
"… когда выпадало работать во вторую смену, то мы выходили раньше. Чего в бараке делать? Идём на шахту не спеша, а около шахты была пивная. Как мимо пивной пройти? В немецкую пивную нам не разрешали заходить, так хозяин пивной выхлопотал разрешение у властей открыть другую пивную, для русских"
Это что же получается, Damen und Herren!? Может, тётушка ошибается? Обманывает? Как это можно позволять КОНВОИРУЕМЫМ людям, считай рабам! посещать пивную!? Разве в отечестве нашем когда-либо конвоируемые люди в пивной засиживались!? Фантастика! Кто ввёл запрет на посещение немецкой пивной русскими рабами с востока!? Не сам же хозяин пивной! Тогда кто? Власть? Почему хозяину нужно было получать разрешение на открытие "филиала" пивной!? Эх, мать вашу, дураков! Почему хорошим людям жить не дают!? Я точно знаю, что хозяин той пивнушки был отличный мужик, не мог он быть плохим, пивовары плохими не бывают! Рынок, Рынок, Его Величество Рынок всегда царствовал, и впредь будет царить! Так почему же семьдесят лет… Устал я напоминать о том, что семь десятков лет "великая страна" в дураках пребывала, да и до сего дня на каждом шагу мы сталкиваемся со следами прошлого "мудрого руководства" нами.