Это был самый странный день среди прочих. Накануне, прежде чем уснуть, она долго размышляла, стараясь предусмотреть любую случайность и заранее продумать, что делать в том или ином случае. Жанна знала, что проснутся они немного пристыженными, будут чувствовать себя не в своей тарелке, испытывать досаду на собственное поведение, будто на следующий день после разгула; в такой ситуации многое становилось трудным, опасным – слова, обычные поступки, то, как сесть за стол и на чем остановить взгляд.
Именно поэтому Жанна так старалась, чтобы все было в порядке, чтобы дом имел приветливый вид; она рассчитывала быть вместе с ними, чтобы, не показывая виду, сглаживать возможные трения.
Однако она находилась в заточении в своей комнате, не имея связи со всем остальным миром, кроме как через Дезире, а Дезире предпочитала демонстрировать там, внизу, свою недовольную физиономию, чтобы хоть чемто отплатить за усталость предыдущего дня.
Далеко, в районе вокзала, начал просыпаться город, потом, в восемь часов, служащий винных погребов, как и каждое утро, с грохотом распахнул главные ворота склада, и сразу же по мощеному двору со стуком покатились пустые бочки.
К этому времени Дезире один раз уже поднялась наверх, принеся Жанне кофе с молоком и тартинку, от которой та отказалась.
– Что мне говорить, если меня спросят, что с тобой случилось?
– Что я устала, неважно себя чувствую, но позднее спущусь.
– Но ведь это не так!
– Не имеет значения. Говори именно это. Как так получилось, что я не слышала плачущего Боба?
– Его мать с ним на руках спустилась погреть ему бутылочку. Я предложила ей оставить малыша у меня, но она с решительным видом стала заниматься им сама. Сейчас она напевает ему песенки.
Безусловно, Алиса поступила так по совету родителей, которые предвидели схватку и не хотели, чтобы их дочь дала к ней повод.
– Ты должна установить детский манеж, но не в малой гостиной, куда никто не заходит и где ребенок сидит, словно наказанный. Поставь манеж в столовой.
– Но он займет много места.
– Вот именно. Зато ребенок будет на виду.
– Ну, раз ты так считаешь...
Против всяких ожиданий первой спустилась Луиза, и Жанна, попросившая Дезире оставить дверь открытой, поняла, что ее невестка прислушивается к чему-то, прежде чем отважиться спуститься по лестнице вниз.
Чуть позднее настала очередь Анри войти в столовую, наконец раздался стук дверного молотка в ворота: это пришел доктор. Провести его к Жанне незамеченным в этот момент было невозможно. Он с кем-то говорил некоторое время на первом этаже – Жанна не поняла с кем, – затем она услышала на лестнице его размеренные шаги. Прежде чем показаться в проеме открытой Двери, он на мгновение из вежливости остановился:
– Можно войти?
– Прошу вас, доктор.
Он был так же спокоен, так же холоден, как и в воскресное утро. С шести часов утра у Жанны успело заболело левое веко. Эта лишняя болячка напоминала укус пчелы, но доктора она в заблуждение не ввела, и, придвинув стул, он сразу же приготовился измерить Жанне кровяное давление.
– Это уже не в первый раз?
– Нет. Впервые это случилось в Египте десять лет назад, но не так сильно. Потом три или четыре раза в Стамбуле.
– Покажите ноги. Он потрогал их, заставил пошевелить пальцами, затем снова накинул одеяло.
– Вы давно проверяли сердце?
– Два месяца назад, незадолго до того, как я уехала. Кажется, оно не в таком уж плохом состоянии, и с этой стороны сейчас опасаться нечего. Невестка говорила с вами?
– Я не видел ее. Я встретил только ее сына.
– Он знает, что вы пришли ко мне?
– Это было бы трудно утаить.
– Ну и как он?
– Спокоен, лицо немного осунулось.
– Он вам ничего не сказал?
– Попросил меня не уходить, не поговорив с ним. Он вздохнул, убирая стетоскоп в футляр:
– Вам известны режим и диета?
– Никакой соли. Немного мяса. Никаких пряностей. Ни кофе, ни чая. Каждые два часа стаканом воды запить одну из тех таблеток, которые вы мне выпишете. Она улыбнулась ему:
– Верно?
– Вы забыли главное.
– Не двигаться, я знаю.
– Рецепт отдать прислуге? Или вы предпочитаете, чтобы я прислал лекарства прямо из аптеки?
– Так было бы лучше, если вас не затруднит. У Дезире сегодня много дел, да еще и я в придачу. Скажите, доктор, как вы думаете, сколько времени...
– А сколько времени вам пришлось лежать в прошлый раз?
– Неделю, но...
– Значит, теперь две недели. Может, чуть меньше. Он продолжал присматриваться к ней, как и в то воскресенье, но на этот раз у Жанны складывалось впечатление, что он вот-вот сбросит свою маску холодной сдержанности. Вдобавок, направляясь к двери, он было обернулся, но потом снова пошел к выходу, сказав лишь:
– Я зайду проведать вас завтра днем.
В течение всего времени, что доктор был у нее в комнате, Жанна не могла прислушиваться к звукам дома так, как ей хотелось бы, но все-таки прислушивалась – доктор, во всяком случае, заметил это, как поняла Жанна, и, может быть, именно в этот момент он был более всего склонен поговорить с ней. Внизу доктор не задержался, входная дверь закрылась за ним почти сразу же; за столом, судя по хождениям Дезире взад-вперед и звяканью фаянса, собралось несколько человек. Только через полчаса послышались шаги на лестнице, шаги старой подруги, которая очень старательно изображала перед Жанной, что не запыхалась.