– Ты должна будешь платить за квартиру?
– Лишь тогда, очевидно, когда я буду в состоянии это сделать.
– Она дала тебе денег?
– Немного.
Она не стала уточнять сколько, предпочтя оставить Жанну в неведении, и это значило, что она раздобыла больше, чем те несколько тысяч франков, на которые рассчитывала сегодня утром. Теперь это были ее собственные деньги, и она начинала их охранять.
– Дети, похоже, воспринимают все это почти весело.
– Они воображают, что это будет увеселительная прогулка, что-то вроде пикника. Анри жалеет только о машине.
– Ты приняла решение?
– Сначала нужно поговорить с доктором Бернаром.
– Когда он придет?
– Завтра утром.
– Я заявила кузине, что мы уедем завтра до полудня, чтобы не находиться здесь, когда придут ставить печати и пока новость не стала достоянием всего города. Пойду собирать вещи. Тебе ничего не нужно? Они трудились допоздна, и с улицы, вероятно, странно было видеть свет во всех окнах. Дезире уходила из дома на час по одному адресу, где требовалась кухарка; Дезире уже начала читать объявления.
– На новом месте я приступаю к работе послезавтра. Думаю, там не будет очень уж тяжело, хотя хозяйка почти глухая. Ты едешь с ними?
– Я не знаю, Дезире. Сейчас-то все горят энтузиазмом. Через два дня, когда придется чистить новое жилье, готовить еду, мыть посуду, они начнут смотреть друг на друга с презрением и ссориться. Я что-то не видела Алису и ее малыша.
– Мадам Серая Мышка тоже их искала. Алиса позвонила своему отцу. Он, должно быть, взял такси или нашел друга с машиной, потому что я слышала шум мотора. Он наверх не поднимался, ни с кем не говорил, и ждал у ворот, пока его дочка сама таскала свои вещи. Не думаю, чтобы она сказала кому-нибудь «до свидания». Одной меньше! Что тебе принести поесть? Закончив мыть посуду, Дезире снова пришла посидеть у изголовья Жанны, прежде чем улечься спать.
– Ноги очень болят?
– Когда они вытянуты и в тепле – нет. Я только чувствую их излишнюю тяжесть.
– Видать, раз у тебя нет сбережений или пенсии, тебе ничего не остается, кроме как ехать с ними. Но мне жаль тебя! Ты будешь хуже, чем служанка. Едва они оправятся, они повесят на тебя всю работу по дому, а если тебе случится опять заболеть, то заботиться о тебе никто не будет. Не говоря уж о том – насколько я смогла их понять, – что у них не задержится начать попрекать тебя каждым съеденным куском хлеба. Впрочем, так бывает всегда. Моя свекровь" прятавшая банкноты чуть ли не повсюду, знала, что делает: она не хотела зависеть ни от кого, и я не знаю, что бы с ней стало, не имей она приличную кубышку, поскольку ее муж все проел до своей смерти. Теперь она чувствовала себя с Жанной на равных и пользовалась этим. Они даже поменялись ролями, потому что более или менее обеспеченное будущее было у Дезире.
– Ты заплатила в отеле по счету?
– Нет еще; признаюсь, забыла об этом.
– Думаю, что на твоем месте я попробовала бы в конце концов попасть в какое-нибудь заведение. Есть ведь и такие, в которых очень неплохо. Дезире предпочла не произносить слова «приют».
– Там, по крайней мере, никому ничего не должна. Я не представляю тебя, работающей на других.
– Я подумаю об этом, Дезире.
– У тебя, должно быть, была необыкновенная жизнь, тебе довелось повидать виды.
– Да.
– Это правда, что Лоэ не был на тебе женат?
– Кто тебе это сказал?
– Я слышала, как об этом говорили дети, и была очень удивлена. Они, вероятно, узнали это от матери.
– А та узнала от нотариуса Бижуа! – закончила Жанна. – Новости распространяются быстро. Это правда.
– Почему? Он не любил тебя? Я думала, вы жили вместе до самой его смерти.
– Мы жили вместе. Только он был уже женат.
– Он бросил свою жену? Почему?
– Он утверждал, что его женитьба была ошибкой. Он не придавал особого значения супружеству. Я тоже. Я убежала отсюда не для того, чтобы выйти замуж.
– Но, убегая, ты знала, что будешь жить с ним?
– Я убежала бы в любом случае.
– И чем ты занималась?
– Не имеет значения чем. Я хотела быть свободной женщиной. Я была гордой.
– Ты такая и сейчас, разве не так?
– Думаешь? Возможно. Гордая или смиренная. Может быть, это сводится к одному и тому же? Я встретила Лоэ, когда он проводил отпуск у своей тетки.
– Разве он не был намного старше тебя?
– Не намного. На десять лет. Он писал в газетах, интересовался кучей вещей. Он действительно был очень умным и образованным.
– А зачем вы уехали в Южную Америку?
– Это был отчаянный поступок. Как-то вечером в баре кто-то предложил ему поехать туда и взять на себя руководство газетой, которую некая группа экспортеров собиралась основать. Он ответил «да». Мы сели на пароход через неделю, имея денег только на то, чтобы заплатить за проезд, а должны мы были добраться до БуэносАйреса. Это тебя забавляет?
– Я представляла твою жизнь иначе.
– Было и хорошее и плохое. Эта газета так никогда и не появилась на свет, и мы какое-то время жили в грязном отеле, задаваясь вопросом, не должен ли консул вернуть нас на родину, потом Лоэ все-таки основал газету, политическую газету, а потом была история с пятнадцатью тысячами винтовок. Это прекрасная история, но было бы слишком долго рассказывать ее тебе во всех подробностях. В то время страны Южной Америки, а в каждой стране – различные партии, постоянно находились в поисках оружия, чтобы развязывать войны или устраивать государственные перевороты.
Это было прибыльное дело, но трудность состояла в том, чтобы выгрузить товар и доставить его покупателям. Кто-то, опять в баре, потому что большая часть нашего времени проходила в отелях и барах, рассказал Лоэ, что имеет пятнадцать тысяч винтовок на борту корабля, не знаю уж в каком порту, и обещал ему огромные комиссионные, если Лоэ удастся их продать.