— Примутся! — весело сказал Тоша. — Я читал, что у них дубы очень хорошо растут, да и Колумб пишет, что везде он видел дубы и падубы. А что такое падуб, ты не знаешь, Ваня?
— Падуб? Не знаю, это, наверно, только Колумб и знал…
— Сам-то ты Колумб! — сказал Митя. — Падуб — это ясень.
— Ясе-е-ень? — пропел Тоша. — Неужели ясень? У них на Кубе, наверно, и не осталось ни одного ясеня. Вот бы набрать семян!
— Сейчас уже не соберёшь… Они отцветают в мае, — рассудительно, как всегда, сказал Митя.
Он подвёл их к ясеню. Огромное дерево стояло, вцепившись могучими корнями в землю, на самом краю обрыва. Зелёная листва его ещё не пожелтела. На ней ярко выделялись белые кисти стручков.
— Ой, крылатки, крылатки! — закричал Ваня Зюзин.
Тоша достал один стручок и разнял его: внутри были остренькие продолговатые орешки-семечки.
Они набрали крылаток. Девочки начали выщелучивать из них маленькие удлинённые орешки. Митя посмотрел на них, усмехнулся и сказал:
— Нечего здесь этим мартышкиным трудом заниматься! Это можно и дома сделать. Пошли в город. Видите, солнце уже садится.
Солнце и в самом деле приблизилось к горе. Его лучи уже не грели, и ребята стали мёрзнуть. Тоша забросил за спину свой рюкзак и сказал:
— Кто будет проводником?
— Митя! Митя — очень хороший проводник, — закричали девочки, вспомнив, что имённо Митя вывел их из колючек.
Митя подтянул у рюкзака ремень, взял в руки большую палку и крикнул:
— Нечего валандаться! Пошли за мной!
Когда они, исцарапанные и растрёпанные, спустились вниз и собрались в речной долине, солнце уже скрылось за горой. Начало темнеть.
— Быстрей, ребята, иначе мы не успеем к последнему автобусу! — сказал Митя и пошёл вперёд по камням, выбираясь на дорогу, проделанную грузовыми машинами.
По городу ехали, освещаемые огнями пробегающих фонарей.
Натка вдруг начала декламировать:
Белый ест ананас спелый, чёрный — гнилью мочёный. Белую работу делает белый, чёрную работу — чёрный.— Зюзя, ты любишь стихи Маяковского? — спросил Тоша.
— Маяковского? Я не умею его читать. А вот когда кто-нибудь читает, тогда люблю…
— А я начал понимать стихи Маяковского с тех пор, когда прочитал его стихи о Кубе. Всё-таки хорошо он сказал о бананах и ананасах. «Белый ест ананас спелый, чёрный — гнилью мочёный». Теперь уже не то: чёрный ест всё, что хорошо на Кубе, и вот, если наши деревья у них примутся, тогда…
— Что тогда, Теэн? — спросил Митя.
— А с кем мы пошлём свои семена? — вдруг обернулась к ним Натка.
— А дядя-то у меня зачем? Он же капитан и поедет на Кубу…
Автобус подходил к остановке «Советская». Ребята сгрудились, готовясь выходить из автобуса.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ об урагане «Флора» и о том, как переживали его ребята
Вся комната Тоши наполнилась Кубой. С ним поселился дядя Сима и всё время рассказывал ему об острове Свободы. А тут ещё попугай и королевский дрозд целый день летали по комнате и кричали совсем не по-русски, так что Тоша не знал, что с ними делать.
— Дядя Сима, а что едят на воле попугай и дрозд? — спросил он капитана, который побрился и расчёсывал свои изящные усики перед зеркалом.
— Вот уж чего не знаю, того не знаю… Очевидно, дрозд собирает червей на земле, а попугай ест разные плоды и фрукты.
Через несколько минут Тоша уже подставлял попугаю очищенные мандарины, и тот быстро хватал их с ладони и начинал долбить своим кривым клювом. А дрозд действительно ел дождевых червей и всяких слизней, которых мальчик набрал в Ванином саду.
— Ты знаешь, Тоша, эти птицы очень любят тепло, — сказал дядя, принимаясь обрызгивать себя духами, — а у тебя здесь холодновато. Пожалуй, надо подтопить.
— Дядя Сима, а как у вас на теплоходе: строго насчёт того, чтобы проехать на Кубу?
— Да, насчёт этого очень строго… А ты что, не поехать ли хочешь?
— Неплохо бы… Вот когда закончу учебный год, обязательно поеду на Кубу. Ведь там у меня живёт тёзка, Антонио Ривера. Может, ты знаешь провинцию Ориенте?
— Конечно, знаю… Ведь порт Сантьяго находится как раз в этой провинции.
— И муниципию Эль-Кобре знаешь? Там есть ещё посёлок Пеладеро, вот в нём и живёт Антонио. Ты знаешь такой?
— Чего не знаю, того не знаю…
— Он расположен на самом берегу моря, вы, наверно, проезжали мимо. Вот бы хорошо, если бы ты смог заехать к нему, а?
— Хорошо, учту. Ты мне дашь к нему письмо, и я завезу.