На следующий день, 15 июля, батарея Флерова была уже далеко от Орши. Она переместилась в район города Рудня. Маневренность, способность легко перемещаться на большие расстояния — это еще одно достоинство реактивной артиллерии. А первое, напомню, способность в считанные секунды обрушить на врага большое количество снарядов. Батарея Флерова выпускала их за один залп столько, сколько ствольная артиллерия могла выстрелить одновременно лишь из орудий трех полков.
Вокруг Смоленска продолжали сгущаться тучи. Противник вышел к Ярцеву, отрезая с востока наши войска, оборонявшие «смоленские ворота» и сам Смоленск. Шоссе, ведущее на Москву, было перехвачено, многие соединения Западного фронта лишились связи с тылом. Гитлеровцы чувствовали себя хозяевами той важнейшей магистрали. На Минское шоссе стали выходить колонны вражеских войск. По ним-то, по тем войскам, не ждавшим ничего плохого, батарея дала три залпа.
Ставка Верховного Главнокомандования телеграммой за подписью Сталина торопила командование фронта с испытаниями «катюш» в боевых условиях. И теперь главнокомандующий западного направления маршал К. С. Тимошенко мог донести в Ставку:
«…20-я армия т. Курочкина, сдерживая атаки… противника, нанесла поражение двум немецким дивизиям, особенно вновь прибывшей на фронт 5-й пехотной дивизии, наступавшей на Рудня и к востоку. Особенно эффективное и успешное действие в разгроме 5-й пехотной дивизии оказала батарея PC, которая тремя залпами по… противнику нанесла ему такие потери, что он целый день вывозил раненых и подбирал убитых, остановив наступление на целый день…»
Высшее гитлеровское командование чрезвычайно обеспокоилось сведениями о новом советском оружии. Инженерные службы врага еще не успели решить, как противодействовать нашим танкам КВ и Т-34, и вот новая забота. Генеральный штаб рассылал в войска директивы: «Русские имеют автоматическую многоствольную огнеметную пушку… Выстрел производится электричеством. Во время выстрела образуется дым… При захвате таких пушек немедленно докладывать…»
«О найденных русских снарядах с ракетным составом сообщать непосредственно главному инспектору артиллерии с указанием места находки… Выстрел — глухой раскат, взрыв — высокий столб пламени. Возможно, в снаряде есть горючая жидкость, фосфор, термит и т. д.».
Началась за «катюшами» охота. Теперь после залпа приходилось не только уезжать в лес, но в лесу по глухим дорогам менять направление движения и таким способом избегать бомбежек. На стоянках прочесывали местность и далеко высылали патрулей — диверсанты в красноармейской форме, в одежде гражданской пытались пробираться к боевым установкам и снарядам. Да и простое передвижение по дорогам еще больше осложнилось. Авиация противника хозяйничала в воздухе. Самолеты врага гонялись не только за отдельными машинами, но и за людьми.
Батарея Флерова переместилась снова к Орше, затем к станции Гусино — накрывала своими залпами врага. И сама уже имела потери. Правда, пока ранеными, которых лечила военфельдшер храбрая Юлия Владимировна Автономова.
В начале августа войска Западного фронта, в том числе 20-я армия, а в ее составе батарея реактивной артиллерии, получили приказ отходить на рубеж Холм-Жирковский — Ярцево — Ельня. И начался отход… Легко мне написать эту фразу, а тебе, читатель, прочесть. Что может дать хоть какое-то представление о том отходе? В мирной жизни сравнить ту тяжесть, то напряжение сил физических и духовных не с чем, не с чем сравнить гибель множества людей при том отходе. С запада, с севера, с юга и с востока бьют по отходящим артиллерия, минометы. Сверху бьют пулеметы авиации и сыплются бомбы. Беспрерывно. Днем и при свете осветительных ракет — ночью. Не стреляет только земля, по которой шагают тысячи ног и катятся тысячи колес. Отходят не одни войска, но и мирные жители. Людской поток, поток автомобилей, пушек, повозок становится гуще, чем ближе к Днепру. Со множества дорог и троп людские толпы выходят на ту, что ведет к переправе через Днепр у села Соловьево. В начале рассказа мы говорили о горловине, которую немцы старались во что бы то ни стало перехватить. Там как раз и находится Соловьевская переправа. Там малочисленные войска оперативной группы Рокоссовского, атакуемые врагом, под бомбами и снарядами сами атакуют врага, не дают гитлеровцам до конца захлестнуть петлю окружения, рвут ее, дают своим возможность — пусть и трудную — переправиться через реку.
Тому, кто хочет знать подробности летних боев на центральном направлении, нужно прочесть первый том «Разных дней войны» Константина Симонова. Будучи военным корреспондентом, имея зоркие глаза и чуткое сердце, он видел больше других, отмечал детали, которые мог отметить только очень талантливый писатель. В то же время книга эта строго документальна и грамотна в военном отношении. В ней много писем и воспоминаний фронтовиков о различных событиях. Есть и письмо полковника В. Е. Палаженко, который в дни Соловьевской переправы был младшим офицером разведки.
«…Бои в районе Ельни были тяжелыми и своеобразными. Для нашего разведбата они были особенными не только тем, что мы практически познавали науку разведки противника и ведения боя, но и получили предметный урок воспитания ненависти к врагу. Бесконечные потоки беженцев, гражданского населения с запада на восток стекались с широкого фронта к Соловьевской переправе. Это были старики, подростки, женщины с котомками за плечами и детьми на руках. Переправа никакого прикрытия с воздуха не имела. Поэтому фашистские летчики с бреющего полета расстреливали людские потоки, а переправу непрерывно бомбили. На переправе из человеческих тел, повозок и лошадей образовалась плотина. А народ все шел и шел на переправу, не хотел оставаться, бежал от кабалы. Ведь фашистские летчики видели, что это беженцы, мирное население, и все же продолжали расстреливать беззащитных. Жутко и обидно было смотреть на это человеческое горе. Жутко — от варварства немецких летчиков, а обидно — как же мы смели это допустить, почему же мы не можем защитить свой народ. Мне и сейчас еще видятся: окровавленная умирающая женщина, чуть вылезшая из воды на берег, а по ней ползает грудной ребенок, тоже окровавленный, а рядом с оторванной ногой истекает кровью трех-четырехлетний ребенок…»
Батарея капитана Флерова имела предписание переправляться через Днепр у села Соловьево. Сначала туда и двинулись. Однако скоро выяснилось, что там переправиться практически невозможно. Флеров повел батарею к переправе у деревни Рожково — ниже по течению. Двое суток по зыбким дорогам двигались к реке. Еще сутки — среди толчеи отходивших войск, под бомбежками и обстрелом — пробирались из прибрежного леска к понтонному мосту. Генерал, распоряжавшийся на берегу, разрешил переправить боевые установки и только десять грузовиков со снарядами. Переправлялась самая ценная техника — понтонный мост доживал последние часы.
Был он зыбок и слаб. Чтобы установки не разрушили его своей тяжестью, с них сняли эрэсы. Бойцы несли снаряды на руках. Взрывом мины разбило звено переправы. Батарейцы загнали в воду — на место разбитого понтона — грузовики с откинутыми бортами. Только успели переправиться и отъехать от берега, как налетели бомбардировщики и снова повредили переправу. Под бомбежкой погибли батарейцы, остававшиеся на западном берегу. И еще беда случилась: ранило солдата, несшего эрэс; раненого спасли из воды, а эрэс утонул. Три часа ныряли за ним, пока не нашли в днепровской воде и не вытащили.