Наши уставы, существовавшие до войны, учили строить оборону по так называемой ячеечной системе. Утверждалось, что пехота в ячейках будет нести меньше потерь от вражеского огня. Возможно, по теории это так и получалось, а главное, рубеж выглядел очень красиво, все восторгались. Но увы! Война показала другое…
Нагрудный знак «Гвардия». Учрежден в мае 1942 г.
Вручение гвардейского знамени.
Итак, добравшись до одной из ячеек, я сменил солдата и остался один.
Сознание, что где-то справа и слева тоже сидят красноармейцы, у меня сохранялось, но я их не видел и не чувствовал. Командир отделения не видел меня, как и всех своих подчиненных. А бой продолжался. Рвались снаряды и мины, свистели пули и осколки. Иногда сбрасывали бомбы самолеты.
Я, старый солдат, участвовавший во многих боях, и то, сознаюсь откровенно, чувствовал себя в этом гнезде очень плохо. Меня все время не покидало желание выбежать и заглянуть, сидят ли мои товарищи в своих гнездах или уже покинули их, а я остался один. Уж если ощущение тревоги не покидало меня, то каким же оно было у человека, который, может быть, впервые в бою!..
Человек всегда остается человеком, и, естественно, особенно в минуты опасности, ему хочется видеть рядом с собой товарища и, конечно, командира. Отчего-то народ сказал: на миру и смерть красна. И командиру отделения обязательно нужно видеть подчиненных: кого подбодрить, кого похвалить — словом, влиять на людей и держать их в руках.
Система ячеечной обороны оказалась для войны непригодной. Мы обсудили в своем коллективе и мои наблюдения и соображения офицеров, которым было поручено приглядеться к пехоте на передовой. Все пришли к выводу, что надо немедленно ликвидировать систему ячеек и переходить на траншеи. В этот же день всем частям группы были даны соответствующие указания… Дело пошло на лад проще и легче. И оборона стала прочнее. Были у нас старые солдаты, младший комсостав времен первой мировой войны, офицеры, призванные по мобилизации. Они траншеи помнили и помогли всем быстро усвоить эту несложную систему».
Танк Т-60.
У летчиков-истребителей оказался негодным боевой порядок звена — клин, один самолет впереди, а два сзади, правее и левее ведущего. Выяснилось, что воздушный бой сподручнее вести двум самолетам в строю пеленг — один впереди, второй позади и чуть в стороне. Ведущий и ведомый меньше тратили внимания на поддержание строя, их внимание концентрировалось на самолетах врага, на прикрытии друг друга. Летая не тройкой, а парой, наши истребители сбивали больше и сами несли потерь меньше. К тому же в авиационной части пар, естественно, получалось больше, чем троек.
Георгий Константинович Жуков, прибыв в 24-ю армию, на которую возлагалась основная задача в Ельнинской операции, тщательно изучал оборону противника. Из личных рекогносцировок и докладов командиров, из донесений разведчиков и опроса пленных вырисовывались особенности оборонительной тактики врага. Немцы предпочитали занимать оборону у селений, окружали их траншеями и блиндажами, артиллерией и минометами, штурмовыми орудиями и танками, зарытыми в землю. Такие опорные пункты приспособлены к круговой обороне, то есть способны вести огонь во все стороны. Когда подобный опорный пункт будет занят нашими войсками, они еще не могут считать себя победителями — они попадут под губительный обстрел из смежных опорных пунктов. Значит, наступая на один опорный пункт, надо заботиться о защите своих флангов и надежно подавлять артиллерию и минометы в соседних опорных пунктах. Иначе попадешь в огневой мешок врага. Изучение наших контратак показало слабые стороны врага. Немецко-фашистская пехота боялась нашей артиллерии. Сидя в окопах под артиллерийским обстрелом, пехотинцы прицельного огня из ручного оружия не вели, стреляли поспешно, наугад, лишь бы побольше треска. Причиняя атакующим малые потери, противник таким психологическим воздействием достигал на первых порах многого — останавливал атаки. Выходило, что при хорошей работе артиллерии можно громить вражескую пехоту. Но чтобы артиллерия стреляла точно, нужно точное знание, где и какие цели находятся. А это уже дело разведки. Строжайшим образом Жуков потребовал от командиров всех степеней наладить разведку. Вот и полковник Палаженко письмо о Соловьевской переправе начинает словами о том, что в боях под Ельней наши бойцы учились разведке и бою.
Замысел наступательной Ельнинской операции в основном был такой: одновременными ударами с северо-востока и юго-востока подрубить выступ под основание; идя навстречу друг другу, замкнуть кольцо вокруг вражеских войск, окопавшихся в районе Ельни. Это должны сделать соединения 24-й армии генерала К. И. Ракутина; 16-я армия в районе Ярцева и 43-я на рославльском направлении своими атаками должны удержать стоявшие перед ними войска противника от переброски к Ельне.
Заявления в военкомат с просьбой послать в действующую армию. Короткие проводы. И вот уже идет к фронту воинский эшелон. Они, добровольцы, воевали отменно. Так, Уральский добровольческий танковый корпус заслужил гвардейское звание, почетное наименование «Львовский», ордена Красного Знамени, Суворова и Кутузова. Сформирован он был из молодых рабочих Свердловской, Челябинской и Пермской областей. Все — от танков до касок — было сделано на деньги, собранные уральцами.
«Юность». Картина В. Трифонова.
На рассвете 30 августа загрохотала артиллерийская подготовка. Руководил ею прекрасный артиллерийский начальник генерал-майор Л. А. Говоров, впоследствии маршал, один из лучших советских полководцев. В огневой обработке вражеских укреплений участвовали, конечно, «катюши». Батарея Флерова, меняя огневые позиции, произвела пять разрушительных залпов. Наша первая успешная наступательная операция началась.
«Сражение на всех участках фронта, — вспоминал маршал Жуков, — было ожесточенным и тяжелым для обеих сторон. Противник противопоставил нашим наступающим дивизиям хорошо организованный плотный артиллерийский и минометный огонь. Со своей стороны мы также ввели в дело всю наличную авиацию, танки, артиллерию и реактивные минометы».
Гитлеровцы, ошеломленные сильными ударами, тысячами убитых и раненых, спешно вводили в сражение новые войска. Чтобы удержать выступ, они перебросили к Ельне эсэсовскую моторизованную дивизию «Рейх», в состав которой входили полки отборных фашистов «Германия» и «Фюрер». С эсэсовцами сражалась 107-я стрелковая дивизия полковника Павла Васильевича Миронова. Несмотря на то что бои под Ельней были ее первыми боями, она, прорываясь к городу, истребила любимый полк Гитлера «Фюрер» и еще четыре полка.
У самого основания выступа, с севера, прорывала вражескую оборону 100-я стрелковая дивизия И. Н. Руссиянова. Ее задачей было выйти в тыл фашистам, отрезать им пути отхода на запад. Сын смоленского крестьянина Иван Никитич Руссиянов начал службу в Красной Армии в гражданскую войну рядовым бойцом. Война Отечественная застала его, генерал-майора, в районе Минска. В дивизии недоставало трех тысяч человек, не было танков. И все же в боях за столицу Белоруссии 100-я уничтожила немецкий танковый полк с его командиром и штабом, затем разбила мотострелковый полк. Против танков бойцы Руссиянова, возможно первыми, применили стеклянные солдатские фляги и бутылки, наполненные бензином. Четверо суток дивизия сдерживала атаки врага, а начала отходить только по приказу. Двенадцать дней с беспрерывными боями 100-я выходила из окружения, в которое попали наши войска у Минска. Вышла к Ельне и после краткого отдыха вступила в бои на одном из самых ответственных участков.