_Георг_. Что с вами, Томас?
_Беттина_. Мы пришли проведать вас. Ведь мы были когда-то друзьями, Томас. Мы никак не думали, что вы нас так примете.
_Томас_. Простите, Беттина. Приди вы вчера, я был бы очень рад. А сегодня между нами выросла преграда. Уходите. Прошу вас, уходите раньше, чем вы узнаете. Спасибо за то, что вы пришли, но в глаза вам я не могу смотреть.
_Беттина_. Успокойтесь, Томас.
_Георг_. Какая преграда? То, что ваша газета подстрекает к забастовке? Так ведь это не новость.
_Томас_. Нет. Гораздо серьезней. (Скороговоркой, запинаясь.) Один журналист, работник нашей газеты, написал вздорную, злопыхательскую статью.
_Георг_. Против меня?
_Томас_. Против вас. Вот. Вам все равно ее покажут. Может быть, лучше, если вы узнаете все от меня. (Стоит, отвернувшись.)
Георг и Беттина читают.
_Георг_ (побледнев). Это, во всяком случае, недостойно.
_Беттина_ (тихо). Это нехорошо, Томас.
_Томас_. Разумеется, я уволил этого человека. Но статья напечатана, связана с моим именем, и я пойму вас, если вы в будущем презрительно скривите губы при упоминании обо мне.
Георг и Беттина молчат.
_Томас_ (вспылив). Отчего вы не набрасываетесь на меня? Ругайтесь. Кричите. К черту ваш проклятый такт, вашу ненавистную вежливость. Ведь вы правы. Что же вы молчите? Начинайте. Вот я. Я готов. Я слушаю.
_Георг_. Мне жаль вас, Томас, жаль, что вы вынуждены бороться за свои идеи подобными средствами.
_Томас_ (со злобой). Дело от этого не тускнеет, дело остается чистым и прекрасным, хотя бы поборник его по горло увяз в грязи.
_Конрад_ (быстро входит). Неприятная новость, Веннингер умер.
_Георг_. Веннингер?
_Конрад_. Автор статьи, да. Говорят, что он застрелился. Точных сведений пока нет. (Томасу.) Он оставил вам письмо.
_Томас_. Оно у вас?
_Конрад_. Вот оно.
_Томас_ (читает). "Я умираю от ненависти к вам, Томас Вендт. Мне пришлось выстрелить, чтобы заставить мир насторожиться и узнать ваше подлинное лицо. Письмо это, конечно, будет напечатано в газетах.
Вы бражничали за столом богачей и не утолили свой голод, вы проникли в души бедняков и не насытили свое любопытство. Вы - апостол? Вы избавитель? Вы не знаете разве, что избавитель должен быть скромным и непритязательным? А вы надменны, Томас Вендт. Вы высокомерней..." (Прерывает чтение, садится, проводит рукой по лбу, протягивает письмо Конраду.) Читайте, Конрад.
_Конрад_. В присутствии ваших гостей?
_Беттина_. Мы уходим.
_Томас_. Нет, оставайтесь. Вы имеете на это право.
_Конрад_ (читает). "А вы надменны, Томас Вендт. Вы высокомерней любого богача, против которого ведете борьбу. Вы хотите вытащить людей из болота, а сами боитесь грязи. Вы хотите уничтожить проказу, а сами брезгаете швырнуть комком грязи. Вы дурак. Вы сентиментальный позер. Вы как обезьяна подражаете спасителю, рядясь в одеяние бедности. Вы себе самому не признаетесь, что все ваши чувства, вся ваша человечность - это только румяна и беллетристика. Я понял, что просто высказать свое мнение о вас мало, никто не станет меня слушать. Поэтому я предпочел так его изложить, чтобы пуля, пробившая мне висок, всех убедила в его неопровержимости".
_Томас_. Он - мертв?
_Конрад_. Да.
_Беттина_. Бедный Томас! Что за мир окружает вас!
11
Бар в дорогом отеле в окрестностях Трувилля.
Время - после полуночи. Слышна музыка.
Несколько мужчин во фраках и один морской офицер. Анна-Мари.
_Первый господин_. О чем вы думаете, Анна-Мари?
_Анна-Мари_. Я вспоминаю об одном купанье в море, ночью, в Бордигере. Волны поднимались нам навстречу, черные, загадочные, бесшумные. Мы плыли куда-то в неизвестность, в ночь.
Я вспоминаю об одной автомобильной поездке полгода назад. Авто пожирал шоссе. Мы продрогли, несмотря на полуденный зной, и полчаса мы мчались сквозь аллеи серебристых маслин.
_Морской офицер_. В Тунисе арабские кокотки занимают целую улицу. У каждой свой домик. Они сидят в цветных коротких рубашках, каждая около своего домика, и ждут.
_Господин Шульц_ (шумно входит). Наконец-то я вас нашел, господа. Почему никто не был сегодня на благотворительном балу? Только не сдавать, когда речь идет о развлечениях. Не оправдываться усталостью. Посмотрите на меня. Я старше вас, а всегда свеж и вечно подвижен, как счетчик такси.
_Первый господин_ (представляет). Разрешите, господин Шульц, представить вам фрейлейн...
_Господин Шульц_. Что вы, что вы, ведь мы знакомы. Давно. Мне да не знать фрейлейн Анну-Мари. (Нахально.) Мы даже очень близко знакомы, не правда ли? Ведь вы встречались с Томасом Вендтом и его товарищами.
_Первый господин_. Томас Вендт, известный анархист? Правда ли, что он с головой ушел в политику и не пишет ни строчки стихов?
_Господин Шульц_. Он совсем свихнулся. Вообразите: человек мог бы зарабатывать сотни тысяч, а живет, как беднейший пролетарий. Купил себе жалкий домишко на городской окраине и окружил себя грязным, вонючим сбродом. Можете вы это понять?
_Морской офицер_. В известных кварталах Тулона есть одна девушка, большая патриотка. Она такая пламенная почитательница Антанты, что велела вытатуировать у себя на спине портрет царя, а на животе - портрет Пуанкаре.
_Первый господин_. Что с вами, Анна-Мари? Вы сегодня на себя не похожи. Скажите: о чем вы думаете? Вспоминаете Германию?
Анна-Мари молчит, он после паузы прибавляет:
Вспоминаете Томаса Вендта?
Анна-Мари роняет голову на сложенные на столе руки, всхлипывает.
12
Комната в маленьком отеле. Буднично, голо.
_Господин Шульц_. _Незнакомец_.
_Незнакомец_. Правительство очень заинтересовано в том, чтобы газеты, находящиеся под вашим влиянием, выжали из этого случая все, что можно.
_Господин Шульц_. Понятно, ваше превосходительство. Исконный враг, оскорбленное национальное чувство, "слава тебе, в венце победителя", бронированный кулак. Ручаюсь, что население именно в этом духе будет реагировать.
_Незнакомец_. Мы полагаемся на вашу испытанную ловкость. (Как бы мимоходом.) Кстати, господин Шульц, вы хорошо сделаете, если примете на вашем заводе соответствующие меры в связи с назревающими событиями.