После соития, когда молодожёны утолили страсть и отдыхали в объятиях друг друга, Дундун подала им фрукты с прохладительными напитками и устроилась рядом, овевая разгорячённые тела опахалом.
- О сестрица, порадуй нас занимательной историей, - попросила она.
- Если будет угодно моему повелителю, - отвечала Шакр-Зейда. - Когда он откроет мне свой слух и взор.
- Мой слух и взор здесь, - устало махнул рукой шах Рияр.
И тогда из уст Шакр-Зейды полились похабные и мерзкие истории, одна гаже другой. То чёрные евнухи делились друг с другом воспоминаниями о том, как и за что их оскопили, то распутные женщины завлекали к себе прохожих и вытворяли с ними всякие непотребства, то говорящие животные втайне глумились над хозяевами-людьми, включая царей и жрецов. При этом через слово поминался всевышний, как бы вовлекаясь в эту мерзость, что делало истории прямо-таки эталоном богохульства.
Всякий раз Дундун восторженно хлопала в ладоши и восклицала:
- О сестрица, как сладостен твой рассказ, как он хорош, усладителен и нежен!
Только царь не разделял этих восторгов. Он утомился, ему хотелось вздремнуть, а непрерывный щебет обеих сестёр не давал ему покоя. Вдобавок у царя неожиданно разыгрался приступ мигрени и чем хуже ему становилось, тем с большим рвением Шакр-Зейда вещала о чертовщине и непотребствах и тем богохульнее становились её истории. Боль словно отнимала силы у шаха и передавала Шакр-Зейде.
"А что будет, если прожить с нею всю жизнь? - невесело подумал он. - Ведь эта неугомонная балаболка раньше срока в могилу сведёт. Мелет и мелет, никак не заткнётся, трещит как сорока. Ей-то что? Продрыхнет завтра весь день, а мне, невыспавшемуся, с утра страной управлять. Всё-таки правильно я делаю, что сразу казню этих кудахтающих куриц..."
- Масрур! - позвал он палача.
На зов шаха явился рослый детина. Он ловко и быстро связал осекшуюся на полуслове Шакр-Зейду и заткнул ей рот. Дундун куда-то незаметно исчезла. Палач взвалил женщину на плечи и утащил в подземные дворцовые казематы, где кончали жизнь все царские жёны.
Сразу же сделалось шумно. Когда в опочивальне находилась Шакр-Зейда, эта часть дворца словно вымерла, теперь же повсюду снова суетились слуги. Тем не менее, никто из них не мог сказать, куда подевалась сестрица Дундун. Никто вообще не видел похожей девушки.
"Ну и семейка подобралась!" - подумал шах Рияр, после чего, немного поворочавшись, с грехом пополам заснул. Однако сон не принёс отдохновения. Кошмар следовал за кошмаром. Шах то забрасывал в море сети и вытаскивал разбитый кувшин, из которого шёл дым, оборачивающийся джинном, то говорящие ослы с гротескными мордами ревели ему в лицо непристойные и богохульные реплики, то какие-то голые женщины хватали его и высасывали кровь...
Проснувшись утром, шах, ещё не открыв глаз, почувствовал рядом чьё-то присутствие и сразу напрягся, подумав о покушении.
- Дошло до меня, о великий царь, - услышал он над ухом знакомый голос, - что во времена твоего славного предка Хосрова, да пребудет с ним милость всевышнего, жил на свете горбун, опасавшийся есть рыбу, потому что астрологи предсказали ему...
Думая, что видит очередной кошмар, шах испуганно подскочил на постели. Рядом как ни в чём не бывало сидела живая и невредимая Шакр-Зейда.
- Ты? Но ведь... Ты же должна...
- О мой наивный повелитель! - проворковала Шакр-Зейда, водя острыми ноготками по волосатой груди Рияра. - Если уж сам джинн, огненный демон, не сумел со мною покончить, то куда до него твоим палачам! Я облако тумана, я стая летучих мышей, я рой мух, я клубок ядовитых змей. Легка как ветер, текуча как вода, тверда как алмаз. В огне не горю и в воде не тону. Я везде и нигде, я одна и меня много...
- Что это значит? - пролепетал шах Рияр.
- Это значит, мой бестолковый повелитель, что ты теперь полностью в моей власти, как до того был глупый Сахр-джинн. Ты нипочём от меня не отделаешься, ведь ты сам меня захотел, озвучил своё желание чётко и внятно, помнишь?
- О, если бы я только знал, что ты не человек, а чудовище! Что, неужели и твоя сестра такая же?
- Вовсе нет, повелитель, сестрица Дундун существует только здесь. - Шакр-Зейда постучала царя по лбу. - Мымра Марджана так и не смогла родить визирю жизнеспособных детей, остальные жёны и наложницы тоже. Старый хрыч совершенно бесплоден. Какие у него могут быть дочери?
- Так визирь не ваш отец?
Шакр-Зейда не выдержала и громко расхохоталась.
- Раз уж я джинну врала с три короба, то что мне какой-то визирь? Я внушила ему и всем домочадцам, что я его любимая доченька...
"Всевышний, что я с ней болтаю? - опомнился шах. - Нужно звать стражу"...
Будто прочтя его мысли, Шакр-Зейда с такой силой схватила царя за горло, что у него потемнело в глазах.
- Ну уж нет, муженёк, ты не сможешь заново жениться. Во дворце меня уже видели, все только и судачат, почему ты оставил меня в живых. Я, грешным делом, подлила масла в огонь и пустила слушок, что наша с тобой брачная ночь была до того волшебной и незабываемой, что ты не захотел со мной расставаться. Вот увидишь, повелитель, твои подданные скоро начнут на меня молиться...
Вырвавшись из её хватки, шах выскочил из постели, схватил одежду и бросился вон, но двери в опочивальню будто срослись друг с другом, их невозможно было открыть.
- Стража, слуги, немедленно ко мне! - закричал шах, но с таким же успехом он мог бы требовать воды в центре магрибской пустыни. Дворец опять словно вымер.
"Дундун была лишь в моей голове, - вспомнил Рияр признание Шакр-Зейды, - значит и это мне внушено - что двери запечатаны и что слуг не дозовёшься..."
- О проклятая, что ещё ты мне внушила? - потребовал он ответа у Шакр-Зейды.