Мы ели fritelle больше, чем когда-либо в Венеции. Мы увлеклись «снятием пробы» — приносили домой по четыре сорта из каждой деревенской pasticceria и вдумчиво оценивали хрустящую корочку, нежность и вкус. Решив, что нам не хватает образцов для серьезной статистики, расширили поле исследований, тормозили у каждой рукописной вывески oggi fritelle, «сегодня пончики», в барах и кондитерских Чьюзи, Сетоны, Читта делла Пьева, Фикллу, Сартеано, Санчано Терме. Порой мы захватывали их домой ради четырехчасового визита Барлоццо или для Флорианы. Те, оба, качали головами и плакались, что нынче fritelle уже не те. Должно быть, эта парочка сговорилась, потому что однажды вечером к четырем явились оба, и полная сумка для покупок, принадлежавшая Флориане, висела на локте у Барлоццо.
— Ciao, belli, — сказала Флориана, — cosa pensate se facciamo ипа piccola dose di fritelle al modo mio? Привет, красавчики, как насчет того, чтобы сделать немножко пончиков по моему рецепту?
Фернандо уже пытался одновременно обнять ее и снять с нее пальто, а Князь прямо направился к огню, приговаривая:
— Если у вас есть приличная корица, согрею вино.
Нам пришлось замешивать тесто на столе в столовой — вдвоем с Флорианой мы не влезли бы в нашу кухню. И еще приходилось отбиваться от Барлоццо, который на каждом шагу донимал нас уверениями, что его мать делала совсем не так. Фернандо заткнул нам всем рты, заявив, что он здесь единственный венецианец и le fritelle принадлежат его кулинарной культуре. Он утверждал, что венецианцы не потерпели бы изюма в пончиках. Флориана возразила, что если он сам не любит изюма, так нечего решать за всю морскую державу.
— И к тому же, — продолжала она, — это белый изюм, полгода выдержанный в темном роме, и когда ты его попробуешь, станешь клянчить у меня всю банку.
Итак, мука и картофельный крахмал, яйца, и сахар, и сливочное масло, и сочная цедра апельсина и лимона, и жирные мягкие бобы ванили, которые Барлоццо тоненько настрогал карманным ножом. Мы смешали все, и ложкой выливали на сковородку, и жарили аппетитные штучки, и сбрасывали горячими в мешочек с сахарной пудрой, и складывали горкой на большом блюде, как в магазине. А потом ели и пили подогретое Князем вино, и в тот день в конюшне был праздник, наш домашний карнавал.
Флориана и Барлоццо по очереди рассказывали нам, как постились в старину, как пост был не только покаянием для верующих, но и приносил пользу телу.
— Те посты очищали внутренности, особенно печень, готовили ее к весеннему питью и тяжелой работе. В еде главное ритм, как и во всем остальном. Тело не выдержит, если его каждый день кормить одинаково. Есть надо по сезону, поститься один месяц каждую зиму и обязательно отдыхать не меньше часа после обеда и ужина. У нас кое-кто сорок дней поста обходился без сахара, мяса, вина и хлеба. Мы ели бобы и чечевицу, иногда яйца и те травы, какие еще оставались. Конечно, бывали времена, когда все равно приходилось поститься, так что «пост» был просто новым названием, — подытожил Князь.
После fritelle никто и слышать не хотел об ужине, так что мы просто сидели, и говорили, и слушали, пока Флориана не сказала, что ей пора. Она была уже в дверях, а Барлоццо на террасе, и тут она сказала:
— Знаешь, Чу, мне жаль, что я бросила тебя со всеми этими сливами прошлой осенью. Ты не представляешь, сколько раз я мечтала, чтобы мы тогда сварили из них варенье. Но я тогда была ленива. Думаю, в этом все дело. А сейчас мне совсем не хочется лениться. Виопа notte, ragazzi.
Была Пепельная Среда, первый день поста, и я думала, как странно, что Миша приезжает именно тогда, когда душа вступает в темное время. Мы с Фернандо ехали встречать его во Флоренцию, и радовались его приезду, и волновались. Миша удивительным образом сочетал в себе придирчивого учителя, любящего еврейского дядюшку и приверженца Юнга, каким и был на самом деле — психиатр по профессии. Я дружила с ним много лет, а за время двух его визитов в Венецию столкновения между ним и Фернандо выбили искру симпатии, хотя оба не снимали рук с рукояти кинжалов.