Счет за apentivi, bruschette, по меньшей мере сто пятьдесят жареных цветов, salami и ветчину, добрых два килограмма pici и реку красного вина получился меньше, чем счет за легкий обед на двоих в баре «Гарри». Для городской мышки жизнь много дороже, чем для деревенской. Мы с Фернандо постарались успокоить помрачневшую Веру. Вошел Барлоццо.
В нем было что-то от Гарри Купера, и мне еще предстояло узнать, что Барлоццо всегда появляется к полудню. Без лишних любезностей, не сказав даже «buongiorno», он спросил, поставила ли я цветы в прохладное место. И пожелал узнать, как я собираюсь их приготовить. Я сказала ему, что, наверно, сделаю фриттату, а остаток приготовлю, как Биче с Моникой вчера вечером. Бар затих, зашуршал, когда народ обернулся к нам. Люди один за другим пристраивались к столику, за которым сидели мы и чуточку успокоенные устричные глазки.
— Ма perche поп ип covdimento per la pasta? А почему не приправу для пасты? — спросил мужчина в синих шелковых подтяжках, тщеславно выставленных напоказ поверх обтянутого чистой белой футболкой брюха.
— Oppure ипа bella schiacciata? Или красивые лепешки?
— No, по, по, oggi ci vogliono i fiori crucli con un viazzo di rucola, due foglie di basilico, un pomodoro, ancora caldo dai raggi del sole, un goccio d’olio. Basta. Нет, нет, нет. Сегодня вам лучше есть цветы сырыми, с горсточкой рукколы, двумя листиками базилика, помидором, еще теплым от солнца, и с капелькой масла. И хватит.
Какие страсти вокруг горстки цветов! Но и меня пленили эти легкие желтые цветы. Я ведь много лет растила такие же, порой выпрашивая у друзей клочок земли в их саду, пока не обзавелась собственным. Я выучила все их капризы, узнала, какой у них нежный вкус, и как они украшают другие блюда, и как хороши сами по себе. Все разновидности тыквы, кабачков, патиссонов — zucca, дают цветы на первой фазе роста, но самые плотные цветы — у цукини. Их надо срывать, пока стебелек еще маленький и нежный, не больше восьми-десяти дюймов в длину, причем срывать цветок вместе со стебельком, чтобы на том же месте мог распуститься новый. Цветут и мужские, и женские растения цукини, но цветы на женских шире и больше похожи на колокольчик. Я заметила, что почти все цветы, полученные в подарок от Барлоццо, были явно женскими.
— Come таi quasi tutti i fiori in questa zona sono femminili? Как получилось, что все цветы в этой местности — женские?
Вопрос вызвал двусмысленные смешки. Ответили на него синие подтяжки:
— Такие уж мы везучие.
Я по глупости ввязалась в их болтовню, сказав, что нам еще предстоит загрузить кладовку основными продуктами, что у нас пока мало что есть под рукой и пока сойдет что-нибудь попроще. Но они уже нашептывали рецепты, твердили гастрономические премудрости, словно вечернюю молитву. Наших цветов хватило на целый час разговоров, от которых слюнки текли, и я быстро поняла, что им не так уж важно, слушаем мы или ушли. Мы попрощались, поняли, что нас не слышат, и вышли. Следом отправился Барлоццо.
— Они все знают истину: есть только три вещи, о которых стоит говорить, — пояснил он. — Погода, от которой для крестьян зависит все остальное. Смерть и рождение — и людей, и животных. И еда — что мы ели вчера и что будем есть завтра. Эти три темы так или иначе включают в себя философию, психологию, социологию, этнографию, естественные науки, историю, искусство, литературу и религию. Мы затрагиваем псе, что по-настоящему важно в жизни, но обычно делаем это, говоря о еде — тема, неотделимая от всех остальных. Главное в жизни — стол и постель. И все, что мы делаем, мы делаем, чтобы вернуться за стол, вернуться в постель.
Мы поблагодарили Барлоццо за цветы, пригласили заглянуть к нам на первый обед, но он отказался, сказав, что лучше зайдет к четырем, посмотреть, не нужна ли нам помощь в распаковке оставшихся вещей. Он сказал это так, словно помогать нам было его работой. И он предложил объяснить нам все, что мы захотим узнать о доме. Это он сказал очень тихо.
На верхнем изгибе пьяццы стояла овощная и фруктовая лавка Серджо. Мы заглянули в нее за добавкой к нашему цветочному меню. Серджо предложил нам fritto misto, смесь овощей и трав для жарки. Он положил горсть листьев шалфея, длинных и мягких, как кроличьи ушки, добавил листья и тонкие стебельки с верхушки сельдерея, выбрал молодые зеленые бобы из корзины и подсыпал туда же. Спросил, хотим ли мы картошки, и, не дожидаясь ответа, раскопал в картонной коробке желтокожие картофелинки, еще покрытые землей, крошечные, как вишни. В четырех шагах дальше по направлению к церкви и залу собраний располагалась gastronomia, в которой мы купили муку и морскую соль, бутылку пива для теста и арахисовое масло для жарки. Я спросила яиц, и продавец склонил голову набок, жалостливо взглянул на меня и сказал, что нужно всего-навсего заглянуть в курятник вниз по холму от нашего дома.