Он собирался сказать, почему выбрал именно такое простое прозвище, но его кто-то взял за локоть. В темноте Ван Цин не сразу сообразил, что произошло, и от неожиданности резко втянул ртом воздух, едва не подавившись.
– Я не хотел тебя пугать, – раздался рядом насмешливый голос Хао Синя. Глаза уже постепенно начали привыкать к этому освещению, так что Ван Цин разглядел его гладкое лицо с очень мягкими, округлыми чертами. Он недавно выбрил виски, оставив волосы на верхней части головы прежней длины. Выглядело непривычно, хотя нельзя было сказать, что Ван Цин с ним часто виделся. Пару раз пересекался во время совместных обедов с Фа Линем, когда сам вообще был в городе.
– А где все? – спросил Ван Цин.
– Уже на местах. Ты опоздал. Фа Линь с тебя три шкуры спустит.
– Не спустит, я должен выглядеть как на том рисунке, а иначе в чем смысл?
Хао Синь хихикнул.
– Это единственное, что тебя спасает от его гнева. Он очень ругался, пока тебя не было.
– Он всегда ругается.
– Свет добавьте, – сказал Хао Синь, поправив гарнитуру на ухе. Павильон залило мягким серебристым светом, как от луны. – Да, вот так нормально.
Ван Цин присвистнул, когда смог увидеть весь павильон. Он действительно был очень просторным. Вокруг стояли небольшие деревца, посаженные в искусственную траву, которая выглядела как настоящая. В ней терялись петляющие каменные дорожки. Прямо по курсу находилась длинная постройка, похожая скорее на стену или крепость, с темной крышей высотой примерно в два этажа. На углах были декоративные элементы с красивым плавным изгибом, как на старых исторических зданиях.
Вскинув перед собой руку с телефоном, Ван Цин продолжил говорить, медленно направляясь за Хао Синем по дорожке:
– По сценарию у нас вроде как ночь. И мне еще лезть вон на ту крышу. Вам видно? Смотрите, как настоящие, – сказал он, проводя кончиками пальцев по листьям на нижней ветке дерева, – а на ощупь нет. Похоже на какую-то жесткую ткань. – Ван Цин принюхался: – И пахнет странно. Как в театре.
Хао Синь подождал, пока он поравняется с ним, и усмехнулся.
– Пахнуть так не будет, у нас все по высшему разряду. Добавим небольшой ветерок, смотри не упади.
Ван Цин фыркнул. Он привык снимать и работать в куда более плохих условиях. Он уже трижды прыгал с парашютом, лазил в горы, пробирался на заброшенные здания, которые находились в аварийном состоянии. Его не напугать «небольшим ветерком».
– Надень это, – сказал Хао Синь, когда они добрались до здания. В руку Ван Цина легла маленькая гарнитура. – Фа Линь будет орать тебе в ухо, старайся не реагировать очень остро. Это сказывается на естественности поведения.
Какое уж тут естественное поведение? Театр театром. Ван Цин покачал головой и все же нацепил гарнитуру. Одной рукой было неудобно, к тому же длинные волосы очень мешали. И от них уже становилось жарко.
– Все. Я ухожу, буду на связи. Меня ты тоже должен слышать. Фа Линь, проверка звука, – уже громче сказал Хао Синь.
– Начинаем, – ответил Фа Линь. Ван Цин услышал его в собственном ухе.
Хао Синь хлопнул его по плечу.
– Удачи. И снимать дальше уже нельзя, так что отдавай телефон. Это все-таки Древний Китай, там таких технологий не было.
– Как будто вот такие были, – постучав пальцем по гарнитуре в ухе, ответил Ван Цин, но телефон все же отдал, быстро попрощавшись со зрителями и пообещав выйти в эфир сразу после окончания.
Хао Синь забрал у него телефон и указал им на небольшую дверь в стене здания:
– Тебе туда. Пройдешь внутрь, там так себе освещение, иди осторожно, не упади. Поднимайся по лестнице, она там одна. Реквизит тоже там, на столике. Не забудь.
Ван Цин кивнул и пошел в указанном направлении. Без телефона в руках было непривычно, потому что он редко с ним расставался. Пальцам было как-то странно пусто, так что он сжал их в кулаки. Длинная одежда мешала. В обычной жизни он никогда не надевал на себя то, что хоть немного стесняло движения. Не с его профессией. Если это вообще можно было так назвать.