– Из… вините, – выдавил он.
Фа Линь вздохнул и присел тоже, придерживая его сзади за талию.
– Не реви, – сказал он. – Ты откуда здесь взялся?
Мальчик только помотал головой и занес трясущуюся ручку за спину, едва не ткнув Фа Линя в лоб его же карточкой.
– Я больше не буду.
Куан Ли цокнула языком и неумело погладила его по голове.
– Меня зовут Куан Ли. А это Фа Линь.
Го Юн уронил руку вдоль тела, как только Фа Линь забрал кредитку, которую теперь не знал, куда девать, – в карман на корточках ее не засунешь, разве что в зубах держать. Они встретились с Куан Ли взглядами и синхронно закатили глаза.
– Ну… доброе утро, – произнесла она, поднимаясь на ноги и хватая мальчика под мышки. Ребенок все еще размазывал по щекам крупные слезы, но не голосил на весь коридор. Оказавшись у Куан Ли на руках, он неуверенно обнял ее за шею и совсем замолк.
Фа Линь поднялся следом.
– Да уж. Доброе…
Ван Цин уже дважды постучал в дверь кабинета Юйлань, но не услышал знакомого «войдите». Вообще ничего – тишина, будто внутри никого не было. Но он явно видел чуть рыжеватый свет от лампы сквозь декоративную стеклянную вставку почти под потолком. Юйлань не могла оставить ее включенной и уйти – никогда так не делала.
Он постучал еще раз.
Результат был таким же.
Он не собирался ехать в научный центр и не предупреждал о том, что явится сюда. Почему-то даже не позвонил сестре, прежде чем вскочить с постели рано утром, одеться и спуститься в метро. Юйлань и не могла ждать его в такой ранний час – это слишком на него не похоже. Но Ван Цин вертелся с боку на бок с самого рассвета и никак не мог уснуть, несмотря на то, что лег, как всегда, очень поздно.
Он до двух ночи монтировал старое видео из давно отснятого материала, чтобы сделать обновление на канале. Ничего особо интересного – он тогда пробрался ночью на закрытую крышу, о которой ходили какие-то жуткие городские легенды, но ничего ужасного там не нашел. Зато рассвет заснял дивный.
Однако мысли Ван Цина в момент монтажа были далеки и от крыши, и от розовых в лучах восходящего солнца туманов, что висли в то утро над городом. Он размышлял о постановках с Лун Анем и о том, что ему сказала Юйлань. Сестра просила вести себя максимально естественно и реагировать мягко, насколько это возможно, на поведение Лун Аня, даже если оно шло вразрез со сценарием. Но как он должен этого добиться, если в его ухо постоянно вопит Фа Линь? Он не профессиональный актер, он вообще уже не понимает, какого результата они пытаются достичь. Лун Ань явно не в восторге от происходящего. Так какой смысл продолжать ставить какие-то жесткие рамки? Они так не продвинутся никуда и никогда. Ван Цин терпеть не мог расписания, правила, а теперь, как выяснилось, еще и сценарии. Свои видео он всегда снимал с первого раза и никогда не писал для них текстов заранее.
Ему нужно было поговорить с Юйлань.
Сестра так и не отозвалась, и Ван Цин взялся за ручку двери. Она оказалась не заперта, так что он тихо прошел в кабинет. Внутри действительно никого не было. На столе Юйлань горела лампа, свет от которой он видел из коридора. На спинке стула напротив висел незнакомый белый халат со светло-синими вставками на вороте и карманах.
– Юйлань? – позвал Ван Цин, но ему снова никто не ответил.
Он уже собирался выйти и поискать ее в научном центре – возможно, она спустилась в кафе на первом этаже или пошла к Куан Ли, – как увидел вторую дверь в смежную с кабинетом комнату. Конечно, Юйлань могла быть там – готовить что-то для медитации или прослушивать в тишине записи, которые всегда делала во время работы с пациентами.
Ван Цин подошел поближе. Он уже бывал в этой комнате, порой ему даже нравилось там находиться. Там было до гула в голове тихо, как в колодце или во взлетающем самолете, когда закладывает уши, а еще очень свежо и как-то… бездумно. Все мысли уходили на второй план. Однако долго пробыть там он не мог – становилось скучно. Все-таки Ван Цину больше нравилось общество людей: слышать их голоса, смех, разговоры. Куда спокойнее он ощущал себя в городской толпе, чем за закрытыми стенами в комнате с мягким полом и голубоватым освещением.
Было еще слишком рано, чтобы у Юйлань были пациенты, но сама она приходила на работу не позже восьми утра. Ван Цин как раз успеет обсудить с ней свои сомнения.
Он беззвучно открыл дверь и заглянул внутрь. Юйлань действительно оказалась там. Сидела на полу, чуть склонившись вперед, с телефоном в руках. А напротив…
Ван Цин втянул носом воздух от неожиданности. Лун Ань сидел в позе для медитации, скрестив босые ноги и уложив на колени руки ладонями вверх. Его сомкнутые длинные пальцы еле заметно подрагивали, а брови были сведены к переносице, словно он о чем-то напряженно думал.