— Хорошо, Хуан, теперь, когда у тебя уже есть первые впечатления, что ты скажешь?
— Скажу, что не могу поверить, чёрт! Смотрю на тебя, говорю с тобой и знаю, что под всем этим, — Меркадер окинул жестом всю фигуру своего собеседника, — кроется мой старый друг Тофоль. Но знаешь, взять это в толк как-то трудно. Сколько же тебе сейчас?
— Столько же, сколько и тебе. Восемьдесят два.
— Ну нет, ты же меня понял.
— Они нам не сообщили никаких деталей, но мой врач сказал, что лет двадцать семь или двадцать восемь.
— А Анне?
— Может, года на три-четыре меньше.
— Везёт же тебе!
— Ну, ты тоже можешь это иметь, — сказал Тофоль, следя глазами за фигурой Анны, которая порхала от одной группки дам к другой, словно драгоценность, которую передавали из рук в руки, чтобы каждый мог получше рассмотреть её вблизи. — Только не говори, что ты не можешь себе это позволить. Ты-то!
— А сколько, кстати, стоит всё это удовольствие?
Меркадер и Пейро всю свою жизнь откровенно говорили о деньгах, поэтому то, что в устах другого человека было бы недопустимо дурным тоном, у него получилось совершенно естественно.
— По миллиону за голову.
Меркадер почесал себе кончик носа.
— Не так уж много.
— Говорю же тебе, это хорошее вложение денег.
— А они, сколько получили они? Ну… те… в общем… не знаю, как их назвать.
— «Доноры», — подсказал ему Пейро.
— Вот-вот. Сколько заработали они?
— Сами они ничего, но их семьи получили полмиллиона евро. Остальное — в пользу санатория. Как видишь, это не только выгодная сделка для нас, но и способ помощи третьему миру.
Меркадер, прищурив глаза, глянул на него поверх своего стакана с виски.
— А я и не знал, что ты такой наивный, Тофоль. Неужто ты всерьёз веришь, что чёрные у себя на родине получили полмиллиона евро?
— Дело совершенно легальное, — Тофоль даже рассердился.
— Я руку дам на отсечение, если до них дошло больше двадцати тысяч. И думаю, что даже завысил сумму. Хочешь, я разузнаю?
— Делай, что считаешь нужным, но если хочешь получить добрый совет: сперва займи очередь. Посмотрим, успеешь ли ты воспользоваться новым телом. Если вспомнить, как ты всю жизнь обращался со своим собственным, тебе нельзя терять ни минуты.
Меркадер снова громко рассмеялся, опустошил свой стакан, по-дружески хлопнул Пейро по спине и шагнул к буфету, который ломился от деликатесов. Затем облюбовал себе канапе с чёрной икрой и с набитым ртом спросил:
— А что говорят дети?
Пейро улыбнулся.
— Они возмущены. Но это ясно, они ещё молоды.
— Им ведь уже под шестьдесят, а?
— Ну, где-то так. У нас уже правнуки.
— А представь себе, вы им сейчас родите братика. Боюсь, они не очень обрадуются!
— Это было бы наше право, — посерьёзнел Пейро.
На самом деле, эта мысль ему пока даже не приходила в голову. Невероятно, как быстро этот Меркадер соображает.
— А вы смогли бы или нет? Ведь вы же, в общем, снова молоды.
— Конечно, смогли бы, — твёрдо ответил Пейро, хотя он понятия не имел, возможно ли это в действительности или тела, которые они купили, были перед трансфером стерилизованы. Он мысленно наметил себе как можно скорее спросить об этом доктора Мендозу.
— Слушай, мне интересно… — Меркадер сунул в рот следующее канапе с икрой. — А что сталось с вашими… ну… ты понял, да? — Он оставил вопрос неоконченным и твёрдо посмотрел в глаза своему старому, теперь такому молодому другу.
Пейро выдержал его взгляд и подождал, пока тот не закончит фразу.
— С прежними телами, чёрт возьми. Прямо всё клещами из тебя приходится вытягивать!
— А, ты об этом. — Он сделал паузу. — Они были сожжены в присутствии нотариуса после того, как трансфер был нотариально подтверждён. Нам пришлось целый день фотографироваться в новом облике, идентифицировать наши подписи… ну, много там всякого было, сам можешь себе представить.
— Знаешь что, Тофоль? Я хочу узнать по этому делу все подробности. Я тебе позвоню в понедельник, и ты дашь мне название и адрес этого санатория. Может, в следующий раз, когда мы встретимся, у меня уже будет морда китайца, — сказал он и снова расхохотался своим громким смехом. — Ведь, насколько я догадываюсь, эти… как ты их назвал? — …доноры все родом из третьего мира, ясное дело.
Пейро тоже сунул в рот канапе, чтобы не отвечать ему. Тон, в каком Меркадер с ним разговаривал, был ему крайне неприятен.
— Я боюсь, — продолжал старик, не получив ответа, — что наши дети были бы огорчены. Ведь они рассчитывают, что скоро всё унаследуют, но если мы сменим тела, то запросто сможем протянуть ещё лет этак пятьдесят, правда?