«Дай мне всадников, шурин Царя Царей», - ответил Тикас. «Я покажу тебе, в чем заключается честь и как ее добиваться. Как ты можешь отказывать мне сейчас, когда мы больше не будем иметь дело с видессианцами, а с еретиками-большеносыми людьми из Васпуракана? Позволь мне служить Царю Царей, пусть его годы будут долгими, а его царство увеличится, и позволь мне служить делу Хосиоса Автократора».
Какой бы ни была тема разговора, Чикас был искусен направлять его в русло своих собственных желаний. «Давайте приблизимся к Васпуракану», - сказал Абивард. Видессианский перебежчик хмуро посмотрел на него, но что он мог поделать? Он жил, терпя; Абивард вообще не был обязан давать ему что-либо, не говоря уже о желании его сердца.
И хотя сейчас Тикас презрительно отверг васпураканцев как еретиков, не мог ли он внезапно развить или обнаружить мнение, что они на самом деле были его единоверцами? В глубине души разве поклонники Фоса не были поклонниками Фоса, будь что будет? Если бы он сделал что-то в этом роде, он наверняка сделал бы это и в самый неподходящий момент.
«Ты не доверяешь мне», - печально сказал Чикас. «Со времен Ликиния Автократора, да воссияет над ним свет Фоса, никто не доверял мне».
Для этого тоже были веские причины, подумал Абивард. Он встречался с Ликинием. Видессианский император был достаточно коварен для любых четырех других людей, которых он когда-либо знал. Если кто-то и мог быть уверен в том, что перехитрит Чикаса в случае необходимости, то это был именно он. После битвы с Чикасом, после того, как он принял его как беглеца после неудачи с убийством Маниакеса, Абивард считал себя вправе проявлять осторожность, когда дело касалось видессиан.
Видя, что немедленного удовлетворения он не получит, Тзикас коротко кивнул Абиварду и уехал. Его напряженная спина говорила громче слов о том, как он возмущен тем, что его честность постоянно подвергается сомнению.
Ромезан проводил его взглядом, затем подошел к Абиварду и спросил: «Кто засунул раскаленную кочергу ему в задницу?
«Боюсь, что да», - ответил Абивард. «Я просто не хочу давать ему полк, который он продолжает выпрашивать у меня».
«Хорошо», - сказал Ромезан. «Боже упаси его оказаться у меня за спиной в тот день, когда мне понадобится помощь. Он стоял там, улыбаясь, пряча нож в рукаве своей мантии. Нет, спасибо.»
«Рано или поздно он напишет Шарбаразу», - мрачно сказал Абивард. «Также есть вероятность, что из-за его просьбы мне прикажут дать ему все, чего желает его маленькое холодное сердечко».
«Боже упаси!» Пальцы Ромезана изогнулись в апотропейном знаке. «Если это действительно произойдет, с ним всегда может произойти несчастный случай».
«Как тот, который Маниакес почти захватил, ты имеешь в виду?» Спросил Абивард. Ромезан кивнул. Абивард вздохнул. «Полагаю, это могло бы произойти, хотя эта идея меня не очень привлекает. Я продолжаю надеяться, что он захочет быть полезным каким-то образом, где мне не придется каждую минуту оглядываться, чтобы убедиться, что он не всаживает мне между ребер тот нож, о котором ты говорил ».
«Пока от него была только одна польза - ставить Маниакеса в неловкое положение», - сказал Ромезан. «У него это уже не так хорошо получается; чем больше видессиане слышат о том, как мы пришли, чтобы приобрести его, тем больше они думают, что мы ему рады».
«Царь Царей придает большое значение видессианским предателям», - сказал Абивард. «Поскольку его трон был узурпирован предательством, он знает, какой вред это может нанести правителю».
«Если Царю Царей так нравятся видессианские предатели, почему бы нам не отправить Тикаса в Машиз?» Ромезан проворчал. Но это не было ответом, и он, и Абивард оба знали это. Если Шарбараз, Царь Царей, ожидал, что они будут поощрять видессианских предателей, они должны были это сделать, независимо от того, насколько сильно Тзикас раздражал их.
Дорога поднималась из прибрежных низменностей на центральное плато. Ресайна лежала у северного края плато, примерно на трети пути от пересечения реки Эриза до Васпуракана. Как и в большинстве крупных видессианских городов, в его стенах был расквартирован макуранский гарнизон.
Гарнизоном командовал пухлый седеющий парень по имени Горджин. «Я кое-что слышал о бесчинствах васпураканцев, господин», - сказал он. «Клянусь Богом, моему сердцу приятно видеть, что ты готов наказать их со всей силой, которая в твоем распоряжении».
Абивард отрезал кусочек мяса от бараньей ноги, которую ему подал Горгин, - приготовленной с чесноком по-видессиански, а не по-макурански с мятой. Он вонзил кинжал в кусок и поднес его ко рту. Пережевывая, он заметил: «Я заметил, что вы не вызываете людей из вашего отряда добровольно присоединиться к этому наказанию».