В МИДе была создана специальная группа во главе с заведующим протокольным отделом Д. С. Никифоровым, которая занялась разработкой ритуала встречи и программы пребывания высокого гостя. Хрущев явно не хотел оставаться в долгу. И хотя сам затыкал уши, когда палили пушки во время его встречи на аэродроме под Вашингтоном, по его указанию была выработана новая схема церемониала, включавшая артиллерийский салют.
Не были забыты и подарки, которые начали тогда широко входить в обиход общения советских руководителей с внешним миром. Список презентов, которыми собирались одарить нас американцы, рассматривался с особым интересом. Мадам Хрущевой — кожаный дорожный саквояж, дочкам — по несессеру с косметикой, внуку Никите Аджубею — управляемые сани, Брежневу — вазу. Лучший подарок конечно же самому Никите Сергеевичу — прогулочный катер с водометным двигателем. Ну, а остальным — пластинки «Порти и Бесс», «Целуй меня, Кэт» и другие.
Надо было готовить и ответные подарки для американцев. Вспомнили, что на выставке в Нью-Йорке Эйзенхауэр похвалил наш «Москвич». Что ж, методом ручной сборки, индивидуально для него был сделан «Москвич-407», не машина, а настоящее произведение искусства.
Наконец 19 января было официально объявлено: в результате личной переписки между двумя руководителями достигнута договоренность, что визит Эйзенхауэра пройдет с 10 по 19 июня 1960 года.
Широко улыбаясь, Хрущев сказал Томпсон, что президент приглашается посетить «любое место в Советском Союзе» — даже закрытые районы, Владивосток и Севастополь, — и это, «несмотря на то, что президент является военным и потому особо опасной персоной». Прием будет «чрезвычайно дружественным». Он выразил надежду, что Эйзенхауэр проведет в Советском Союзе в два раза больше времени, чем он, Хрущев, в США. И конечно же президент должен привезти с собой внуков.
Однако сын Эйзенхауэра Джон твердо заявил, что не хочет портить детей, создавая вокруг них шумиху в печати, и вовлекать их в политические игры. Президенту пришлось написать Хрущеву, что ему не удастся взять внуков. В семье произойдет настоящий бунт, если он оставит дома хоть одного, а взять всех не представляется возможным. Он сможет провести в Советском Союзе не более 10 дней, так как конгресс все еще будет заседать.
Даже программу удалось согласовать той осенью. 10 июня 1960 года по прибытии в Москву состоится официальный обед в Кремле. На следующий день Эйзенхауэр посетит Пушкинский музей, ВДНХ, баптистскую церковь и Большой театр. Потом будет семейный обед на даче у Хрущевых, поездка в Ленинград, осмотр Эрмитажа и 15-минутное выступление по радио и телевидению.
В Киеве президент возложит венок на могилу Неизвестного солдата, произнесет еще одну речь на телевидении и поприсутствует на концерте. По возвращении в Москву ему вручат в университете почетный диплом доктора наук. Он посетит художественную выставку, даст обед в честь Хрущева в Спасохаузе и 30 минут будет выступать по телевидению.
После всего этого он полетит в Иркутск и совершит путешествие на пароходе по Ангаре.
19 июня вылетит в Токио.
Эйзенхауэр просил Хрущева разрешить ему пользоваться личным самолетом для перелетов в Советском Союзе. Советский премьер ответил Томпсону, что это поставит его в трудное положение перед военными: они опасаются, что на самолете будут установлены секретные устройства для фотографирования советской территории.
Но некоторое время спустя Хрущев написал Эйзенхауэру, что ему удалось убедить военных дать согласие на использование американского самолета. Президент ответил: «Я очень благодарен за ваши усилия исполнить мою просьбу».
А тем временем на базе ВВС «Эндрюс» с согласия Эйзенхауэра его самолет ВВС-1 оснащался разведывательной аппаратурой. На крылья и фюзеляж приклепывались и приваривались камеры с высокоразрешаюшей оптикой. ЦРУ рассчитывало, что полет президента будет происходить над мостами, железными и шоссейными дорогами и другими интересующими США объектами на высоте в два раза ниже, чем летает У-2. Фотографии, сделанные с такой высоты, будут куда четче. Были встроены приспособления, которые могли тайно включать и выключать эти камеры.
Специальный помощник директора ЦРУ Ричард Биссел, который руководил Центром по проведению аэроразведки против СССР, позднее расскажет, что президент занял такую позицию: «Хорошо, если вы незаметно установите оборудование на мой самолет и получите то, что вы хотите. Но я думаю, он был против того, чтобы как-либо менять проложенный советскими навигаторами маршрут полета. Эйзенхауэр явно не хотел, чтобы кто-то мог подумать, что его путешествие имело какое-нибудь отношение к разведывательным целям».