Но где взять деньги на развитие экономики?
В поисках ответа на этот вопрос поздней осенью — зимой 1959 года за кремлевскими стенами развернулось одно из главных, но не видимых простому глазу сражений. И хотя решалась судьба страны, в нем участвовала лишь узкая группа самых приближенных к Хрущеву лиц. И велось оно чисто в кремлевском стиле: под ковром — так, чтобы никто ничего не узнал и не услышал. Хрущев по одному, максимум по двое, приглашал военных и партийных деятелей и часами не советовался, а наставлял их в своем кремлевском кабинете или, бродя по дорожкам на даче, в Горках Ленинских. Внешне все это напоминало не совещание, а заговор. Да так оно и было.
Хрущев свято верил в силу и могущество советской системы. Она мнилась ему подобием мощного автомобиля: куда повернет руль водитель-партия, туда он и поедет. Скажем, решила партия провести индустриализацию — так какой вопрос, товарищи? Один поворот руля — и в течение пятилетки отсталая аграрная Россия становится мировой индустриальной державой. Так и с коллективизацией сельского хозяйства: повернули руль в другую сторону — и вместо маленьких индивидуальных хозяйств по всей стране появились гигантские колхозы и совхозы.
Над Россией нависла угроза фашистской агрессии. И что же? Сталин разворачивает экономику на создание тяжелой и оборонной промышленности. Это позволило одолеть самого грозного врага за всю историю, когда другие государства, в их числе гордая Франция, упали перед ним на колени. Кончилась война — и новый поворот: все силы брошены на восстановление страны из разрухи. В считанные годы из руин и пепла, буквально на глазах, вновь поднялись города и села, фабрики и заводы.
Вот и теперь надо бросить все средства, все ресурсы на повышение народного благосостояния, на производство товаров народного потребления, как Сталин в свое время бросил все силы и средства на создание оборонной промышленности. Конечно, Хрущев понимал, что просто так ниоткуда деньги и средства не берутся. Даже при чудотворной советской системе. Те же индустриализация и коллективизация были проведены за счет ликвидации мелкого собственника и производителя. А военная промышленность — это многие миллионы человеческих жертв, разрушенных судеб. Как отнесутся к новому повороту руля военные? Готова ли к этому партия и советское руководство? Ведь оборонка, тяжелая промышленность, космос десятилетиями были священными коровами, на которые никому не позволялось поднимать руку.
Первыми, кого начал обрабатывать Хрущев, были военные.
— Времена изменились, — убеждал он. — Не числом солдат с ружьями, а огневой мощью и средствами доставки определяется теперь обороноспособность. Необходимо поэтому укреплять и совершенствовать ракетно-ядерный шит страны. А военная авиация и флот утратили прежнее значение. Их нужно постепенно сокращать и заменять ракетами.
— Можно безболезненно пойти и на значительное сокращение обычных вооруженных сил, — развивал свои мысли Хрущев. — Угроза войны после моей поездки в США значительно снизилась.
Однако результат такой обработки оказался обескураживающим — военные были категорически против, хотя вели себя лояльно и даже подобострастно. В том числе министр обороны Малиновский, на которого Никита Сергеевич возлагал особые надежды. Их контраргументы звучали весомо, как выстрелы из тяжелых орудий.
— Что станется с безопасностью страны в условиях, когда империализм нагнетает напряженность и собирает силы для военного наступления против социализма? Мы не можем сократить армию ни на одного человека, ни на один танк, ни на один бомбардировщик, потому что американцы опережают нас по средствам доставки. А угрозу нападения можно ожидать со всех сторон — ведь они окружили нас своими базами. Фактически мы одни — даже на социалистические страны положиться не можем. Какие они союзники? Весь соцлагерь развалится, как только уйдут наши войска!
— Никита Сергеевич, подумайте о людях в погонах — это же миллионы, которых нужно будет обеспечить жильем, устроить на работу, приобщить к жизни на гражданке. У нас могут возникнуть большие внутренние трудности. А как быть с оборонной промышленностью? Ее ведь придется сворачивать, а это опять судьбы миллионов людей.
Но больше всего Хрущева выводили из себя доводы об ужасах, которые ждут военных после демобилизации.
— А забочусь о людях, а не вы, — кричал он. — Им нужно масло, а не пушки. До чего мы довели Россию? Она же самая богатая страна в мире, а вынуждена догонять паршивую Европу и Америку! А попробуй догнать их, когда на ногах висят пудовые гири вашей оборонки!.. И не пудрите мне мозги о трудностях демобилизации. Дважды за последнее десятилетие мы проводили куда более крупные сокращения — и что? Кто-нибудь роптал? Ничего подобного, люди были довольны, потому что стране нужны рабочие руки…