После грозного приказа маршала Бирюзова ракеты тронулись в путь. Но в это время У-2 уже начал фотографировать полигон, нагло совершая виражи вверх — вниз, вверх — вниз. Потом опять, помахав черными крыльями, безнаказанно улетел к ракетному полигону Тюра-Там.
К этому времени уже огромный куст советских ПВО юго-востока страны был приведен в высшую степень боеготовности. Но роковые обстоятельства или, вернее, самое обыкновенное разгильдяйство помогали нарушителю.
Одной из авиационных частей на юге Урала было приказано отправить наперехват два новых истребителя МиГ-19. Их освоили к тому времени только два летчика, а на момент тревоги в наличии оказался только один. Другой в это время проводил политинформацию! Поэтому послали опытного летчика капитана Гусева и новичка лейтенанта Владимира Карчевского. Им был дан приказ, вылетев со своего аэродрома на юге Урала, сесть под Свердловском и заправиться. Потом — бросок под Орск и снова заправка, и только оттуда идти на перехват цели. Но когда самолеты подлетели к Свердловску, истребитель Карчевского внезапно потерял скорость и стал заваливаться на крыло. Летчик катапультировался, когда самолет уже стал чиркать по льду колесами. Парашют конечно же не открылся, и летчик погиб. Владимир Карчевский стал первой жертвой бесславной охоты на У-2. А второй самолет благополучно приземлился в Свердловске, но команду на вылет ему так и не дали. К этому времени нарушитель уже улетел…
Наконец, третью попытку предприняло командование воздушной армии, дислоцированной в Средней Азии. Оно правильно рассчитало, что полигон Тюра-Там — это последняя цель непрошеного гостя. Других военных объектов рядом нет. Значит, от Тюра-Там он должен круто повернуть к югу и уйти через границу в Афганистан.
Полк истребителей, который должен был перехватить У-2 на отрезке Тюра-Там — Мары был приведен в боевую готовность. На вооружении у него были те самые «самолеты-трубы» — Т-3. Но… опять это роковое «но». Как говорится в официальных материалах расследования, эти обладающие уникальными боевыми качествами машины использовались совершенно неудовлетворительно. Попросту говоря, летчики оказались неподготовленными к полету на больших скоростях и высотах. А командование не смогло организовать взаимодействия, хотя у него в запасе было около 5 часов на подготовку к перехвату. Кроме того — это уже рассказывали сами летчики, — на самолетах не было ракет, да и на склад они еще не поступали.
В общем, У-2 спокойно ушел на свою базу. А министр обороны маршал Малиновский издал секретный приказ по «факту нарушения государственной границы СССР». В нем действия руководства Войск ПВО, ВВС и командования Туркестанского военного округа квалифицировались как «преступная беспечность» и «недопустимая расхлябанность». Несколько генералов и полковников было предупреждено «о неполном служебном соответствии», а генерал армии Федюнинский получил строгий выговор.
Летом 1960 года маршал Бирюзов, который хотел спустить это дело на тормозах, обратился к министру с рапортом снять выговор с проштрафившегося генерала. Но министр наложил строгую резолюцию:
«Товарищу Бирюзову С. С.
Генералу с взысканием, наложенным министром обороны, нужно ходить не менее года».
О вторжении американского самолета и неуклюжей охоте за ним знала только самая верхушка и узкий круг военных. Хрущев был не на шутку взбешен. Но не столько головотяпством и разгильдяйством, которые обнаружились в Советской Армии, он сталкивался с ними и раньше, но мирился как с неизбежным злом. Его рассердило и разочаровало, что американцы сыграли на руку его противникам. Попробуй теперь возражать тем, кто говорит, что доверять Соединенным Штатам нельзя, что империализм готовит Советскому Союзу страшные козни под убаюкивающие разговоры о разрядке. В общем, не вовремя случился этот полет.
В хрущевских задиктовках есть на первый взгляд загадочная фраза. Но она становится понятной, если наложить ее на закулисную борьбу в Кремле. Два облета, сказал он, до апреля 1960 года можно было еще объяснить, как случайный эпизод. Но полеты весной 1960 года разумному объяснению не поддавались.
Американцы знали, что причиняют нам страшную головную боль каждый раз, когда один из их самолетов отправляется с такой миссией, в сердцах кричал Никита Сергеевич. Чтобы успокоить его, Громыко предложил сделать Вашингтону дипломатический протест. Но Хрущев послал его к черту.
— Мы не будем больше прибегать к публичным протестам или использовать дипломатические каналы. Что хорошего они могут дать? Американцы хорошо знают, что не правы. Нам надоели эти неприятные сюрпризы, нам надоело подвергаться унижениям. Они совершают полеты, чтобы показать нашу неспособность к действию. Но мы им еще покажем!..