— О, замечательно! Не пригласишь ли ты с собой?.. Я сейчас посмотрю в своей записной книжке, как зовут младшую Кауфман. Погоди…
Артур скрипнул зубами, но как можно корректнее произнес:
— Мама, моей спутницей на вечер будет Каролина. — Он тут же заметил, как напряглось лицо матери, и поспешил добавить: — Не волнуйся, с этой женщиной у меня не будет никаких осложнений. Я понимаю, Каролина не нашего круга.
2
Поздним вечером Артур выпил столько коньяка, что потерял сознание, и, когда на следующее утро зазвонил телефон, он сначала выругался и только затем свесил ноги с кровати и нажал кнопку приема.
— Да! — рявкнул он, чувствуя в висках тяжесть всего земного притяжения.
— Сэр Артур Сэридан? — спросила трубка незнакомым мужским голосом.
— Он самый. Теперь позвольте узнать ваше имя. Надеюсь, повод для вашего звонка достаточно веский?
— Лейтенант Пэндол. Мистер Сэридан… мм… у вас есть жена?
Артур на секунду растерялся. Помимо служащих мэрии, никто не знал о его женитьбе.
— Вообще-то… А что случилось?
— Ваша жена Маргарет Сэридан? Блондинка. Примерно метр семьдесят. Кольцо на руке…
— На правой, на среднем пальце, — тут же добавил он, несмотря на то что остатки алкоголя тормозили мозговую деятельность.
— Жена ваша где?
— В отсутствии.
В трубке что-то хрустнуло.
— В больницу Северного округа сможете приехать? Нам нужно установить личность.
— Установить что? — Артур машинально отключил связь.
Чуть помедлив, трубка снова заверещала у него в руке. Он безропотно нажал кнопку приема.
— Извините, связь прервалась, — соврал он, в то же самое время пытаясь выровнять дыхание.
Его сердце билось неровными, частыми толчками. Что случилось с Маргарет? Он хотел и в то же время страшился услышать, что с его женой произошло несчастье.
— Вы меня слушаете? — В трубке послышалось шуршание и длинный выдох. Вероятно, лейтенант закурил.
— Что с Маргарет? — секунду поколебавшись, снова повторил Артур.
— Будет жить.
Казалась, вся кровь бросилась Артуру в лицо. Его переполняла радость. Он не хотел, чтобы Маргарет погибла. Он почти два года не имел никаких сведений о жене, даже не знал, где и с кем она живет. Но желать ей смерти… Ни за что! Он даже на секунду не мог себе представить, что лучистые небесно-синие глаза Маргарет закроются и не откроются никогда.
Холод сковал все его тело. Маргарет в больнице, она страдает. Дрожащим от тревоги голосом он спросил:
— Что случилось? С Маргарет все будет в порядке?
— Произошла авария. Травма черепа, выбита челюсть. Пострадавшая без сознания. В машине оказались права. Предположительно, ваша жена нарушила правила дорожного движения. На требование патрульного офицера остановиться не подчинилась. Во время погони машина перевернулась. Женщина за рулем пострадала. Серый «ровер».
— «Ровер», серый, две тысячи шестого года. Значит, Маргарет машину не поменяла…
— Выясним. Мы вас ждем в муниципальной больнице. Знаете, где это?
Артур кивнул трубке.
— Когда подъедете? — продолжил полицейский.
— Прямо сейчас выезжаю. Через час постараюсь быть.
— Порядок. В одиннадцать буду ждать в холле первого этажа.
Послышались частые гудки. Не делая резких движений, Артур осторожно положил трубку на кровать. Виски сдавило болью. Взглядом он наткнулся на бутылку недопитого «Хеннесси». Поморщившись, он с отвращением отвернулся. Ему все надоело: алкоголь, бизнес, женщины. Ничто не смогло залатать рану в его душе. Как никогда Артур с ясностью осознал: он продолжает любить свою жену, свою Маргарет.
С тех пор как они расстались, он запретил себе думать о ней, все свои чувства, скрутив в тугой ком, спрятал глубоко-глубоко, в такое темное и пустынное место, где никто, даже он сам, добраться до них не мог. Он надеялся, что когда-нибудь воспоминания, которые были связаны с его первой женой, отомрут, избавив его от непреходящей тоски по утраченной любви.
И вот снова Маргарет входит в его жизнь. Разбитая, искалеченная… Буря эмоций поднялась в его душе, но требовалось время, чтобы разобраться с нахлынувшими чувствами. Сострадание… невольная радость… сожаление… Его чувства были такими сложными, что казалось невозможным вычленить составляющие. Прищурив один глаз, он посмотрел в горлышко бутылки, словно искал «in vino veritas» — истину в вине.
Вновь зазвонил телефон, заставив его сердце стучать чаще. Он поспешно схватил трубку.
— Слушаю.
— Ты как? — пискнуло ему в ухо. — Тебе полегчало?
Зачастившее сердце стало биться ровнее. Он сразу узнал этот мелодичный, капризный голосок. Это была Кэтрин, обожавшая Бритни Спирс, Диора и коктейль «Лунная дорожка».
Со вчерашнего вечера ее писклявый голосок вызывал у Артура изжогу. И его больше не умиляли ее кругленькая мордашка с ямочками на щеках, маленькие грудки с сосочками-пуговками и крутая, упругая попка. А прикрытые подолом длинные, как у скаковой лошади, ноги вообще отныне казались ему просто уродливыми.
Вчера вечером Кэтрин потащила его на премьеру «Бури» Шекспира. На самом деле она вовсе не была ни театралкой, ни тем более интеллектуалкой. Ей всего-то и надо было, что похвастаться перед многочисленными подружками новыми платьем от Диора и сережками от Картье, которые он подарил ей в приступе щедрости.
Сначала они с Кэтрин посидели в баре, потом она схватила его за руку и, как ребенка, потащила в медленно темнеющий зал. Развалившись в кресле, он смотрел на сцену. Актеры искренне старались понравиться публике. Кэтрин отравляла атмосферу дорогими духами. В антракте официанты в белоснежных рубашках и черных со стрелками брюках разносили подносы с напитками. Кэтрин «тащилась и угорала», Артур же от скуки готов был выть, как одинокий волк в полнолуние.
С трудом дождавшись окончания второго действия, он предложил переместиться в клуб. Кэтрин даже взвизгнула от восторга, классик ее явно утомил.
Клуб оказался полупустым. Они сели за столик на троих. Артур заказал себе виски, Кэтрин предпочла коктейль за пять фунтов. Поочередно к ним подбегали похожие на ощипанных цыплят ее подружки. Кэтрин хвасталась Диором и Картье, и, играя бумажным зонтиком, вынутым из бокала, делала маленькие глоточки смеси мятного ликера, тоника и водки. Артур потягивал «Джон и Уокера» и смотрел на ее ноги. Сотню раз он видел эти ноги и, вероятно, даже находил их привлекательными. Но тут под неназойливым, рассеянным светом потолочного фонаря он вдруг заметил, что коленки у Кэтрин квадратные, а икры напоминают ножки стандартного кухонного стола: худые и, он пощупал, твердые и холодные. Отдернув руку, он потянулся за зажигалкой. Но зажигалка, спокойно лежавшая на гладкой столешнице, вдруг выскользнула из его неуклюжих пальцев и упала под стол. Артур чертыхнулся, Кэтрин улыбнулась.
— Не волнуйся, дорогой, — сказала она, нырнула под стол и протянула ладонь, на которой покоилась серебряная с инкрустацией зажигалка.
Протянутая рука тоже показалась Артуру слишком тощей и бледной. Он взял зажигалку, крутанул колесико и снова взглянул на свою любовницу. Кэтрин по-прежнему выглядела как стандартный манекен, выставленный в витрине универмага.
Глядя на депилированную кожу ее совершенно гладких рук, Артур почему-то представил общипанную индейку, готовую к жарке.
И тогда к нему в который раз пришли воспоминания о Маргарет, первой и единственной его жене. У его Маргарет были красиво-рельефные руки, покрытые золотистым пушком. Когда она мерзла, волоски на ее руках топорщились и щекотали его губы. Он так любил прикасаться к ее рукам, ощущая, как ее волоски щекочут его кожу…
— Ты на меня за вчерашнее не сердишься? — снова раздался писклявый голос в трубке, выдернув Артура из воспоминаний.
— Конечно нет, — хмуро ответил он. Ему хотелось как-то побыстрее закончить все отношения с Кэтрин, но воспитание не позволяло ему сделать это бестактно. Он не желал никому причинять боль. — Я совсем не сержусь, — сказал он мягко. — Как тебе сережки?