„Благодарю. Отстаивай, как ты это делал до сих пор, интересы народа и будь уверен, народ будет тебе признателен“.
„О да, конечно! Я на это рассчитываю!“ — сказал Дантон.
„Можешь ты пожать мне руку?“ — продолжал сержант.
„Отчего же нет?“
И Дантон подал ему руку.
„Да здравствует Дантон!“ — закричал сержант.
„Да здравствует Дантон!“ — повторил патруль.
И патруль ушел под командой своего начальника. В десяти шагах он обернулся и, размахивая своим красным колпаком, закричал еще раз: „Да здравствует Дантон!“ И его люди повторили за ним этот возглас.
Я хотел поблагодарить Дантона, но в это время его несколько раз окликнули из помещения клуба.
„Дантон! Дантон! — кричало несколько голосов. — На трибуну!“
„Извини, мой милый, — сказал он мне, — ты слышишь… жму руку и ухожу. Я подал сержанту правую руку, тебе подаю левую. Кто знает? У достойного патриота может быть чесотка“.
И, повернувшись, он сказал тем мощным голосом, который поднимает и успокаивает бурную толпу на улице: „Иду! Иду, подождите!“
Он ушел в помещение клуба.
Я остался у дверей один с моей незнакомкой.
„Теперь, сударыня, — сказал я, — куда проводить вас? Я к вашим услугам!“
„Ну, разумеется, к тетке Ледьё, — со смехом ответила она. — Вы ведь знаете, она моя мать“.
„Но где она живет, тетка Ледьё?“
„Улица Феру, номер двадцать четыре“.
„Пойдем к тетке Ледьё на улицу Феру, номер двадцать четыре“.
Мы пошли по улице Фоссе-Месьеле-Пренс до улицы Фоссе-Сен-Жермен, по улице Маленького Льва, потом по площади Сен-Сюльпис на улицу Феру.
За весь этот путь мы не обменялись ни словом.
Только теперь, при свете луны, сиявшей во всем своем блеске, я мог свободно рассмотреть мою спутницу.
То была прелестная особа двадцати или двадцати двух лет, брюнетка с большими голубыми глазами, скорее живыми, чем грустными; прямой и тонкий нос, насмешливые губы, зубы как жемчуг, руки королевы, ножки ребенка — все это в вульгарном костюме дочери тетки Ледьё носило аристократический отпечаток, что и могло вызвать сомнения у храброго сержанта и его воинственного патруля.
Мы подошли к какой-то двери, остановились и некоторое время молча смотрели друг на друга.
„Ну, что вы мне скажете, мой милый господин Альбер?“ — сказала, улыбаясь, незнакомка.
„Я хочу вам сказать, моя милая мадемуазель Соланж, что не стоило встречаться для того, чтобы так скоро расстаться“.
„Я прошу у вас тысячу извинений; я считаю, что, наоборот, очень стоило. Если бы я вас не встретила, меня отвели бы в кордегардию; там узнали бы, что я не дочь тетки Ледьё, открыли бы, что я аристократка, и, весьма вероятно, отрубили бы мне голову“.
„Итак, вы признаете, что вы аристократка?“
„Я ни в чем не признаюсь“.
„Хорошо, скажите мне, по крайней мере, ваше имя?“
„Соланж“.
„Вы же знаете, я случайно назвал вас так, это не ваше имя“.
„Ну что же! Мне оно нравится, и я оставляю его за собой, для вас по крайней мере“.
„Зачем вам сохранять его для меня, когда нам не предстоит больше встретиться?“
„Я этого не говорю. Говорю только, что если мы и увидимся, то совсем лишнее вам знать, как меня зовут, да и мне лишнее знать, как вас зовут. Я вас назвала Альбером — сохраните имя Альбера, как я сохраню имя Соланж“.
„Хорошо, пусть будет так, но послушайте меня, Соланж…“ — сказал я.
„Я слушаю, Альбер“, — отвечала она.
„Вы аристократка, сознаетесь?“
„Если бы я в этом не созналась, вы это сами угадали бы, не правда ли? Стало быть, мое признание теряет значение“.
„И вас преследуют потому, что вы аристократка?“
„Нечто в этом роде“.
„И вы скрываетесь от преследований?“
„На улице Феру, номер двадцать четыре, у тетки Ледьё, чей муж был кучером у моего отца. Вы видите, у меня нет тайн от вас“.
„А ваш отец?“
„У меня нет тайн от вас, мой милый господин Альбер, пока дело касается меня; но тайны моего отца — не мои. Мой отец тоже скрывается, выжидая случая, чтобы эмигрировать. Вот все, что я могу вам сказать“.
„А вы, что вы думаете делать?“
„Уехать с моим отцом, если это будет возможно. Если это окажется невозможным, то он уедет один, а я потом присоединюсь к нему“.
„И сегодня вечером, когда вас арестовали, вы возвращались к себе после свидания с отцом?“
„Да, я возвращалась оттуда“.
„Слушайте, милая Соланж…“
„Я слушаю“.
„Вы видели, что случилось сегодня вечером?“