"Ну, хорошо, — сказал я, — мне показалось".
И я направился в дом.
Придверник в ожидании остановился на лестнице и, как только увидел, что я вошел, двинулся впереди меня, словно собираясь доложить обо мне в приемной зале, а затем занял в передней полагающееся ему место.
Никто не видел это привидение, как не видели его ни Джон, ни Патрик.
Теперь мой страх перешел в ужас: я понял, что действительно схожу с ума.
С этого вечера все стали замечать во мне перемену и спрашивать, чем я озабочен; в числе других и вы.
При отъезде я опять нашел привидение в передней. Как и при моем приезде, оно бросилось вперед, село на козлы, вернулось со мною домой, пошло вслед мне в мою комнату и село в кресло, в котором сидело накануне.
Тогда я захотел убедиться, было ли что-либо реальное, осязаемое в этом привидении. Я сделал большое усилие над собой и, пятясь, сел в кресло.
Я ничего не почувствовал, но увидел в зеркале, что привидение стоит за мной.
Как и накануне, я лег, но только в час ночи. Оказавшись в постели, я увидел привидение в моем кресле.
На другой день с рассветом оно исчезло.
Так продолжалось месяц.
По истечении месяца привидение изменило свои привычки и однажды не явилось.
Теперь я уже не верил, как в первый раз, в полное его исчезновение, а ждал страшного превращения и, вместо того, чтобы наслаждаться уединением, с ужасом ждал следующего дня.
На другой день при последнем ударе шести часов я услышал легкий шелест занавесей моей кровати и в просвете между ними, там, где они соединялись в проходе у стены, увидел скелет.
На этот раз, вы понимаете, мой друг, это был, если я могу так выразиться, зримый образ смерти.
Скелет стоял там неподвижно и глядел на меня пустыми впадинами своих глаз.
Я встал, несколько раз обошел комнату; голова скелета следила за всеми моими движениями: глазницы ни на минуту не оставляли меня; туловище оставалось неподвижным.
В эту ночь я не решался лечь. Я спал или, скорее, с закрытыми глазами сидел в кресле, где раньше располагалось привидение, и сожалел теперь об его отсутствии.
С рассветом скелет исчез.
Я велел Джону переставить кровать и задернуть занавеси.
Как только прозвучал последний, шестой удар часов, послышался шелест, заколебались занавеси, раздвигаемые костлявыми руками, и скелет занял место, где он стоял накануне.
На этот раз у меня хватило мужества лечь в постель.
Тогда голова, которая, как и накануне, следила за моими движениями, нагнулась надо мной, глазницы, как и накануне, ни на минуту не теряли меня из виду и были устремлены на меня.
Вы поймете, какую ночь я провел! И вот так, мой дорогой доктор, я провожу уже двадцать таких ночей. Теперь вы знаете, что со мной. Что же, вы возьметесь меня лечить?"
"По крайней мере, попытаюсь", — ответил доктор.
"Каким образом, позвольте узнать?"
"Я уверен, что привидение, которое вы видите, существует только в вашем воображении".
"Что мне за дело, существует ли оно или нет, раз я его вижу?"
"Вы хотите сказать, чтобы и я попытался его увидеть?"
"Лучшего и желать нельзя".
"Когда же?"
"Как можно скорее. Завтра".
"Хорошо, завтра… А пока мужайтесь!"
Больной печально улыбнулся.
На другой день в семь часов утра доктор вошел в комнату своего друга.
"Ну как? — спросил он. — Где скелет?"
"Он только что исчез", — ответил тот слабым голосом.
"Ну прекрасно! Мы устроим так — да, да! — чтобы он не являлся сегодня вечером".
"Устройте".
"Вы говорите, скелет появляется при последнем ударе шести часов?"
"Непременно".
"Прежде всего остановим часы", — сказал он, остановив маятник.
"Что вы хотите сделать?"
"Я хочу отнять у вас возможность определять время".
"Хорошо".
"Теперь опустим шторы и задернем занавеси окон".
"А это зачем?"
"Все с той же целью, чтобы вы не могли себе отдавать отчета о ходе времени".
"Хорошо".
Шторы были спущены, занавеси задернуты; зажгли свечи.
"Пусть завтрак и обед для нас будут всегда готовы, Джон, — сказал доктор, — мы не хотим есть в определенные часы, вы подадите, когда я вас позову".
"Слышите, Джон?" — сказал больной.
"Да, сударь".
"Затем подайте нам карты, кости, домино и оставьте нас".
Джон принес все требуемое и удалился.
Доктор принялся как мог развлекать больного, болтал и играл с ним; а когда проголодался, позвонил.
Джон, зная, зачем позвонили, принес завтрак.
После завтрака начали партию, которая прервана была новым звонком доктора.