«А зачем тебе туда?» сказал тот, не трогаясь с места.
– Да так, есть дельце маленькое!
«И, куда тебе спешить, почтеннейший,» отвечал Грицко, усмехался; «не угодно ли лучше сесть да поесть; садись-ко на чем стоишь, а хвостик-то свесь; вот мы с тобой и потолкуем и познакомимся.»
Видит рогатой бес, что Грицко его не хочет пустить, задумал взять ласкою. – Покорно благодарю, говорит, добрый человек за приглашение; почему не сделать честным людям компании!
Уселся черт на полу, зачал его Грицко подчинять. «Вот не угодно ли, говорит, медку полакомиться?» Даст ему хлебнуть деготьку, а сам лизнет патоки. Или орешков погрызть? Положит себе в рот грецкий орех, а ему сунет пульку чугунную. Морщится черт от меду казацкого; гложет орехи, инда зубы трещат, а не достанет ни одного ядрушка. Прискучило ему Грицкино подчиванье, стал он его задабривать словами ласковыми, зачал его расспрашивать.
– А что, добрый молодец, вы, я думаю, родом королевич или царевичь какой?
«Ма-буть, що так!» отвечали. Грицко.
– Из какого нибудь королевства славного? Это заметно по-вашему виду молодецкому.
«Як же-ж; я родом в Высокобритании.»
Черт хорошо знали, всю землю кругом, а про такое царство не слыхивал.
– Известна мне, говорить, Великая Британия, а про Высокобританию я что-то и не ведаю.
«Как незнать! это там, где высоко подбривают чубчики.»
– А, вот что! А далеко ли они отсюдова?
«Да пойдешь, близко думаешь, а придешь, скажешь дорога дальняя.»
– Так-с. В которую же это сторону?
«Коли вправо пойдешь, придешь с правой стороны, а пойдешь в левую сторону, слева и туда придешь.»
– Точно-с. А велико ли ваше царство?
«Так велико, что естьли на одном конце стог сена сожечь, на другом не увидишь и полымя.»
– Видите что-с! А много там жителей?
«Старых вполтора меньше чем молодых, а мущин и женщин поровну.»
– Да-с. Ну, а ваш город у моря что-ль? Велико ли оно и как называется?
«Называется оно море синее, широкое; а так велико, что человеку ни за что без лодки не переплыть.»
– Есть у вас тоже-с и реки большие?
«Реки, как бы сказать, такие, что если тысяча волов будут целую неделю пить из них, то и до половины не убавятся.»
– И воды есть целительные-с?
«С нашей воды еще никто не умирал, а иной с похмелья только ею и отпивается.»
– Так-с. И заводы имеются у вас различные?
«Да, есть такие, что хоть бы тебя, примером сказать, в лес или степь завести, будешь неделю плутать, на дорогу не нападешь, если кто не выведет.»
Черт мудрен! Он весь этот разговор себе записывал, а после и издал на французском языке описание Малороссии. Оно было введено во Франции во многих учебных заведениях, а после и на Российский язык переведено, да хорошо, что осталось оригиналом у переводчика.
Потолковавши этак, черт зачал опять проситься у Грицка к Панне прекрасной пройти. Грицко думает: погоди, подожди еще с Московский час. Сам начинает его опять заговаривать; но черту не терпится, юлит он перед Троцком, просит пустить его, знает разбойник, что скоро петухи заноют.
«Послушай,» говорит ему наконец Грицко, «мне тебя отсюда нельзя пропустить, потому что я дал слово целую ночь эту дверь стеречь; но так, как ты мне по нраву пришел: малой ты эдакой умной, вежливой, то я покажу тебе другую дорогу; там себе пожалуй пройди: мне не будет укора и тебе хорошо. Подниму я в этом полу доску для тебя, а ты из подпола и в другую горницу пройдешь; вашему брату не привыкать стать по подполью лазить.»
Черт радехонек. Сделай одолжение, Государь милостивой; всотеро тебя сам одолжу.
Поднял тот половицу; припал черт, просунул голову: хорош ли ход посмотреть, наступил Грицко на доску, ущемил чорту голову и ну его батогом лупить, приговаривать: «от тоби раз за мини, от за панну раз, от се тоби, от за тетку твою ведму лупоглазую, от ще, а от ще!..»
Кряхтел прежде чорт, оттерпливался, но и ему не в моготу пришло. Зачал он Грицка упрашивать:
– Добрый человек! Что я тебе сделал? За что ты напал на меня?
«Не будешь ли к Панне ходить, не будешь ли людей пугать!» приговаривал Грицко, а сам так трудится батогом, инда лоб вспотел.
– Не буду, не буду. Вот тебе сам наш Сатана порукою не буду!
«Врешь, разбойник, твоя тетка ведьма лупоглазая обманула меня, а тебя я до тех пор не выпущу, пока не поклянешься ходить в дом сюда!» И зачал сильнее стегать.