А неверные, когда старуха направилась к ним и рассказала, что случилось, обрадовались убиению ШаррКана и спасению Зат-ад-Давахи. Мусульмане же поиериулись к воротам аль-Кустаптынии, и султан обещал им, если он завоюет город, разделить его богатства между ними поровну. Вот! А у султана не высыхали слезы о? печали по брату, и худоба обнажила его тело, так что он стал, точно зубочистка. И везирь Дандан вошёл к нему и сказал: "Успокой свою душу и прохлади глаза! Твой брат умер не раньше своего срока, и нет пользы от этой печали. Как прекрасны слова поэта:
Не свершится что - не свершить того ухищренья, Никогда, а то, чему быть должно, то будет.
Чему быть должно, совершится то своевременно И невежда лишь угнетён всегда бывает. Оставь же плач и стенания и укрепи своё сердце, чтобы нести оружие". - "О везирь, моё сердце огорчено смертью моего отца и брата и тем, что мы вдали от наших земель. Поистине, мой ум занят мыслью о подданных", - сказал Дау-аль-Макан. И везирь и присутствующие заплакали. И они провели некоторое время, осаждая аль-Кустантынию, и когда это было, вдруг пришли из Багдада вести с одним эмиром царя, гласившие, что жена царя Дау-аль Макана наделена сыном и что Нузхат-азЗаман, сестра царя, назвала его Кан-Макан, и с этим мальчиком произойдут великие дела, так как в нем уже увидали чудеса и диковины. И царица приказала учёным и проповедникам молиться за вас на кафедрах, после каждой молитвы, и передаёт вам: "Мы в добром здравье, и дождя много, и твой товарищ истопник в полном довольстве и изобилии, и у него есть слуги и челядь, но он до сих пор не знает, что с тобой случилось! Мир тебе!" И Дау-аль-Макан воскликнул: "Теперь моя спина укрепилась, так как я наделён сыном, имя которого Кан-Макан..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Сто шестая ночьКогда же настала сто шестая ночь, она сказала:
"Дошло до меня, о счастливый царь, что когда к царю Дау-аль-Макану пришла весть о рождении сына, он обрадовался великой радостью и воскликнул: "Теперь окрепла моя спина, так как я наделён сыном, имя которому Кан-Макан. Я хочу оставить печаль и совершить в память моего брата чтение Корана и благие дела", - сказал он везирю Дандану. И тот ответил: "Прекрасно то, что ты пожелал!" А затем царь велел разбить палатки на могиле своего брата и собрать тех, кто читает Коран, и одни стали читать, а другие поминали Аллаха до утра. А затем султан Дау-аль-Макан подошёл к могиле своего брата Шарр-Кана и пролил слезы и произнёс такие стихи:
"Его вынесли, и всяк плачущий позади него Был сражён, как Муса, когда гора низверглась И пришли к могиле, и мнилось нам, будто гроб его В сердце каждого, чей господь един, закопан. И не думал я, пока жив ты был, что увижу я, Как уносится на руках людей гора Радва" Никогда! И, прежде чем в землю ты закопан был, Я не знал, что звезды зайти под землю могут" И жилец могилы - он может ли быть заложником В обиталище, где и блеск и свет сияют? Похвалы ему оживить его обещали вновь, Когда умер он, и как будто жив он снова.А окончив свои стихи, Дау-аль-Макан заплакал, и все люди заплакали с ним, а потом он подошёл к могиле и бросился на неё, ошеломлённый, а везирь Дандан произнёс слова поэта:
"Оставивши тленное, достиг ты извечного, И много людей, как ты, тебя обогнали ведь, И был безупречен ты, покинувши мир земной, И с тем, что обрыщешь ты в блаженстве, забудешь жизнь. Охраною был ты нам от недругов яростных, Лишь только стрела войны стремилась сразиться в бою, Все в мире считаю я пустым и обманчивым! Высоки стремленья тех, кто ищет лишь господа! Так пусть же господь престола в рай приведёт тебя, И место там даст тебе, в обители истинной! Утратив тебя теперь, вздыхаю я горестно И вижу - грустят восток и запад, что нет тебя".И везирь Дандан, окончив свои стихи, горько заплакал, и из глаз его посыпались слезы, как нанизанные жемчуга, а затем выступил вперёд человек, бывший сотрапезником Шарр-Кана, и стал так плакать, что его слезы стали похожи на залив, и он вспомнил благородные поступки Шарр-Кана и произнёс стихотворение в пятистишиях:
"Где же дар теперь, когда длань щедрот под землёй твоя И недуги злые мне сушат тело, как нет тебя? О вожак верблюдов, да будешь рад ты! Не видишь ли, Написали слезы немало строк на щеках моих? Ты заметил их? Услаждают вид их глаза твои? Поклянусь Аллахом, не выдам я мысли тайные О тебе, о нет, и высот твоих не касалась мысль Без того, чтоб слезы глаза мне жгли и лились струёй. Но хоть раз один отведу коль взор, на других смотря, Пусть натянет страсть повод век моих, когда спят они.