И когда рисовальщик разрисовал одну сторону и кончил рисовать, везирь сказал ему: "Сделай на другой стороне то же, что на этой, и нарисуй образ одной только голубки в сетях и охотника, который взял её и приложил нож к её шее, а с другой стороны нарисуй большую хищную птицу, которая поймала самца-голубя и вонзила в него когти". И рисовальщик сделал это, и когда они покончили со всем тем, о чем упоминал везирь, тот отдал им плату, и они ушли, а везирь и те, кто был с ним, тоже удалились, и, попрощавшись с садовником, отправились в своё жилище. И они сидели за беседой, и Тадж-аль-Мулук сказал Азизу: "О брат мой, скажи мне какие-нибудь стихи, может быть моя грудь расправится и покинут меня эти думы и охладеет пламя огня в моем сердце". И тогда Азиз затянул напев и произнёс такие стихи:
"Все то, что влюблённые сказали о горестях, Я все испытал один, и стойкость слаба моя. А если слезой моей захочешь напиться ты, - Обильны моря тех слез для жаждой томящихся. Когда же захочешь ты взглянуть, что наделала С влюблённым рука любви, на тело взгляни моё".Потом он пролил слезы и произнёс такие стихи:
"Кто гибких не любит шей и глаз поражающих, И мнит, что знал радости он в жизни, - ошибся тот. В любви заключается смысл высший, и знать его Средь тварей лишь тем дано, кто сам испытал любовь. Аллах не сними с души любви ко любимому И век не лиши моих бессонницы сладостной!"А после он затянул напев и произнёс:
"Говорит в "Основах" Ибн Сина нам, что влюблённые Исцеление обретут себе в напевах И во близости с тем, кто милым равен и близок к ним, И помочь должны и плоды, и сад, и вина. Попытался раз исцеление я с другим найти, Помогали мне и судьба моя и случай, Но узнал я лишь, что любви болезнь убивает нас И лечение, что Ибн Сина дал, - лишь бредни".А когда Азиз окончил свои стихи, Тадж-аль-Мулук удивился, как он красноречиво и хорошо их произнёс, и воскликнул: "Ты рассеял часть моей заботы!" А везирь сказал: "Древним выпадало на долю то, что изумляет слушающих". - "Если тебе пришло на ум что-нибудь в таком роде, дай мне услышать, что помнишь, из этих нежных стихов, и продли беседу", - сказал Тадж-аль-Мулук. И везирь затянул напев и произнёс:
"Раньше думал я, что любовь твоя покупается Иль подарками, иль красою лиц прекрасных. И считал, глупец, что любовь твою мне легко добыть, Хоть не мало душ извела она высоких, Но увидел я, что любимого одаряешь ты, Раз избрав его, драгоценными дарами. И узнал тогда, что уловками не добыть тебя, И накрыл главу я крылом своим уныло. И гнездо любви для жилья с тех пор я избрал себе, А наутро там и под вечер там я вечно".Вот что было с этими, а что до старухи, то она уединилась в своём доме. И царевне захотелось прогуляться в саду (а она выходила только со старухой), и, послав за нею, она помирилась с ней и успокоила её и сказала: "Я хочу выйти в сад и взглянуть на деревья и плоды, чтобы моя грудь расширилась от запаха цветов". И старуха ответила: "Слушаю и повинуюсь! Но я хочу пойти домой и надеть одежду, а потом приду к тебе". - "Иди домой и не мешкай", - отвечала царевна. И старуха вышла от неё и направилась к Тадж-аль-Мулуку и сказала: "Собирайся, надень твои лучшие одежды и ступай в сад. Иди к садовнику, поздоровайся с ним и спрячься в саду". - "Слушаю и повинуюсь!" - сказал царевич, и старуха условилась с ним, какой она подаст ему знак.
Потом она пошла к Ситт Дунья, и после её ухода, везирь и Азиз одели Тадж-аль-Мулука в платье из роскошнейших царских одежд, стоившее пять тысяч динаров, и повязали ему стан золотым поясом, украшенным дорогими камнями и драгоценностями, а потом они пошли в сад, и, придя к воротам, увидели, что садовник сидит там. И, увидя царевича, садовник встал на ноги и встретил его с уважением и почётом и, открыв ему ворота, сказал: "Войди, погуляй в саду". Но не знал он, что царская дочь придёт в этот день в сад.
И Тадж-аль-Мулук вошёл в сад и провёл там не больше часа; и вдруг он услышал шум, и не успел он очнуться, как евнухи и невольницы вышли из потайной двери. И садовник, увидя их, пошёл к Тадж-аль-Мулуку и сообщил ему о приходе царевны и сказал: "О владыка, как быть? Пришла царевна, Ситт Дунья". - "С тобой не будет беды, я спрячусь где-нибудь в саду", - ответил царевич. И садовник посоветовал ему спрятаться как можно лучше. А потом он оставил его и ушёл. И когда царевна с невольницами и старухой вошла в сад, старуха сказала себе: "Пока евнухи с нами, мы не достигнем цели!" "О госпожа, - обратилась она к царевне, - я скажу тебе что-то, в чем будет отдых для твоего сердца". - "Говори, что у тебя есть", - отвечала царевна, и старуха сказала: "О, госпожа, эти евнухи сейчас тебе не нужны, и твоя грудь не расправится, пока они будут с нами. Отошли их от нас". - "Твоя правда", - ответила Ситт Дунья и отослала евнухов. А спустя немного она пошла по саду, и Тадж-аль-Мулук стал смотреть на неё и на её красоту и прелесть, а она не знала об этом. И, взглядывая на неё, он всякий раз терял сознание при виде её редкой красоты, а старуха потихоньку уводила царевну, беседуя с ней, пока не привела её ко дворцу, который везирь велел разрисовать. И царевна подошла к дворцу и поглядела на рисунки и, увидев птиц, охотника и голубей, воскликнула: "Слава Аллаху! Это как раз то, что я видела во сне!" И она стала рассматривать изображения птиц, охотника и сетей, дивясь им, и сказала: "О нянюшка, я порицала мужчин и питала к ним ненависть, но посмотри, как охотник зарезал самку, а самец освободился и хотел вернуться к ней и выручить её, но ему повстречался хищник и растерзал его". А старуха прикидывалась незнающей и отвлекала царевну разговором, пока они не приблизились к тому месту, где спрятался Тадж-аль-Мулук. И тогда она показала ему знаком, чтобы он вышел под окна дворца. А Ситт Дунья в это время бросила взгляд и заметила юношу и увидела его красоту и стройность стана. "О нянюшка, - воскликнула она, - откуда этот прекрасный юноша?" И старуха ответила: "Не знаю, но только я думаю, что это сын великого царя, так как он достиг пределов красоты и обладает крайнею прелестью".