И старуха, его соседка, поняла, что он покинутый влюблённый, и сказала: "Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого, великого! О дитя моё, я хочу, чтобы ты рассказал мне о твоей беде - может быть, Аллах даст мне силу помочь тебе в ней, по своей воле". И Али-Шар рассказал ей обо всем, что у него случилось с Барсумомхристианином, братом кудесника, называвшего себя Рашид-ад-дином, и, узнав об этом, она сказала: "О дитя моё, тебе простительно!"
И потом она пролила из глаз слезы и произнесла такие стихи:
"Достаточно в жизни сей влюблённые мучились" Аллахом клянусь, в аду не будут страдать они! Погибли они любя и в тайне храня любовь, И были чисты они, гласят так предания".А окончив своё стихотворение, она сказала: "О дитя моё, встань теперь и купи корзинку, - такую, как корзинки у ювелиров. И купи браслетов, перстней, колец и украшений, подходящих для женщин, и не скупись на деньги. Положи все это в корзину и принеси её, а я поставлю её на голову и пойду под видом посредницы, и буду ходить и искать девушку по домам, пока не нападу на весть о ней, если захочет Аллах великий".
И Али-Шар обрадовался словам старухи и поцеловал ей руки, а потом он поспешно ушёл и принёс ей то, что она потребовала. И когда это оказалось у неё, она поднялась и, надев заплатанную одежду, покрыла голову изаром медового цвета, взяла в руки посох и понесла корзину. И она ходила с места на место, из квартала в квартал и из улицы в улицу, пока не привёл её Аллах великий ко дворцу проклятого Рашид-аддина, христианина. И она услышала из дома стоны и постучалась в ворота..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Триста шестнадцатая ночьКогда же настала триста шестнадцатая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда старуха услышала из дома стоны, она ночь постучалась в ворота и к ней вышла невольница и отворила ей и приветствовала её, и старуха сказала ей: "У меня есть вещицы для продажи. Найдутся у вас люди, которые их купят?" - "Да", - отвечала ей невольница и ввела старуху в дом и посадила её, и девушки сели вокруг неё, и каждая из них что-нибудь у неё взяла. И старуха стала подлаживаться к девушкам и уступала им цену. И девушки были ей рады из-за её милости и мягких речей, а старуха оглядывала со всех сторон помещение, ища ту, что стонала. И взгляд её упал на стонавшую, и она проявила к девушкам любовь и оказала им милость и всмотрелась и увидела, что это брошенная Зумурруд. И старуха узнала её и заплакала и спросила невольниц: "О дети мои, почему эта девушка в таком состоянии?" И невольницы рассказали ей всю историю и сказали: "Это не по нашей воле, но нам господин наш так приказал, а он теперь уехал". - "О дети мои, - сказала старуха, - у меня к вам просьба, и вот какая: освободите эту бедняжку от верёвок до того времени, как узнаете о приезде вашего господина, а тогда вы свяжите её, как раньше, и вам достанется награда от господа миров".
И невольницы ответили: "Слушаем и повинуемся!" А затем они подошли к Зумурруд и развязали её и напоили и накормили, и старуха сказала: "О, если бы моя нога сломалась и я бы не вошла в ваш дом!"
А после этого она подошла к Зумурруд и сказала ей: "О дочка, да будешь ты благополучна! Аллах тебе поможет". И потом она рассказала ей, что пришла от её господина Али-Шара, и сговорилась с Зумурруд, что та к завтрашнему вечеру приготовится и будет прислушиваться к шуму, и сказала ей: "Твой господин придёт к скамейке под дворцом и свистнет тебе, и, когда ты услышишь это, свистни ему и спустись к нему из окна по верёвке, и он возьмёт тебя и уйдёт с тобой".
И Зумурруд поблагодарила за это старуху, и та вышла и отправилась к Али-Шару, и уведомила его и сказала: "Отправляйся следующей ночью, в полночь, в такой-то квартал - дом проклятого там, и признаки его такие-то и такие-то. И стань под дворцом и свистни, - она спустится к тебе, возьми её и уходи с ней куда хочешь".
И Али-Шар поблагодарил за это старуху, а затем он пролил слезы и произнёс такие стихи:
"Пусть бросят хулители все сплетни и толки, Страдает душа моя, и тело худеет. Ток слез, как предания, что звеньями связаны С источником, льётся то с трудом, то свободно. О ты, чья свободна мысль от дум и забот моих, Старанья оставь свои, меня вопрошая! Знай - тот, чьи нежны уста, чей гибок и строен стаи, Мне душу пленил навек и мёдом и ульем. Не знает покоя дух, раз нет вас, не спят глаза, И нет от надежд моих терпению пользы. Оставлен заложником тоски огорчённым я И между завистником мечусь и хулящим. Утешиться - это то, чего я не ведаю, Иной, кроме вас, на ум теперь не приходите