И я произнёс такие два стиха:
"Позабыл ли ты о любви к Будур, или стоек все? И не спишь ночей, или сон смежает глаза твои? Если льются слезы твои струёй изобильною, То знай - в раю навеки поселишься ты".И, услышав это стихотворение, Джубейр открыл глаза и сказал: "Добро пожаловать, о ибн Мансур! Забава стала значительным делом". - "О господин, - спросил я, - есть ли у тебя нужда ко мне?" - "Да, - отвечал Джубейр, - я хочу написать ей письмо и послать его к ней с тобою. И если ты принесёшь мне ответ, у меня будет Для тебя тысяча динаров, а если не принесёшь ответа, у меня будет для тебя, за то, что ты сходил, двести динаров". И я сказал ему: "Делай что тебе вздумается..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Триста тридцать вторая ночьКогда же настала триста тридцать вторая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что ибн Мансур говорил: "И я сказал ему: "Делай что тебе вздумается!" И он позвал одну из своих невольниц и сказал: "Принеси мне чернильницу и бумагу!" И когда она принесла ему то, что просил Джубейр, он написал такие стихи:
"Владыки, молю Аллахом, будьте помягче вы Со мною, - любовь ума во мне не оставила. Любовь овладела мной, и страсть к вам, поистине, В болезни меня одела, ею унижен я. Ведь прежде преуменьшал я силу любви своей, Ничтожной, о господа, и лёгкой считал её. Когда ж показала страсть мне волны морей своих, По воле Аллаха тех простил я, кто знал любовь. Хотите вы сжалиться - любовь подарите мне, Хотите убить меня - припомните милость".Потом он запечатал письмо и подал его мне, и я взял его и отправился к дому Будур. И я стал, как всегда, мало-помалу приподнимать занавеску и вдруг увидел десять невольниц, высокогрудых дев, подобных лунам, и госпожа Будур сидела между ними, точно месяц среди звёзд или солнце, когда оно раскроется от облаков, и не было у неё ни мучений, ни страданий. И когда я смотрел на неё и дивился этим обстоятельствам, она вдруг бросила на меня взгляд и" увидав, что я стою у дверей, сказала: "Приют и уют!"
И я вошёл и приветствовал Будур и показал ей бумажку, и, прочитав её и поняв, что в ней было, девушка засмеялась и сказала: "Мне, о ибн Мансур, не солгал поэт, когда сказал:
Поистине, я любовь к тебе стойко выдержу, Лака явится от тебя ко мне посланник.О ибн Мансур, вот я напишу для тебя ответ, чтобы тот человек дал тебе то, что он обещал". - "Да воздаст тебе Аллах благом!" - сказал я ей. И она позвала одну из своих невольниц и сказала: "Принеси мне чернильницу и бумагу!" И когда невольница принесла ей то, что она потребовала, девушка написала Джубейру такие стихи:
"Почему обет соблюла я свой, а вы предали? Как вы видели, справедлива я, и обидели. Вы ведь первые на разрыв пошли с жестокостью, И вы предали, и предательство от вас пошло. Всегда в пустыне помнила обеты я, Вашу честь всегда охраняла я и клялась за вас, Но увидела своим оком я неприятное, И услышала я про вас тогда вести скверные. Унижать ли буду сама свой сан, чтоб поднять ваш сан? Поклянусь творцом - уважали б вы - уважали б вас. Отвращу я сердце от вас своё и забуду вас, Отряхну я руки, на вас утратив надежды все"."Клянусь Аллахом, о госпожа, - он далёк от смерти лишь до тех пор, пока не прочитает эту записку", - воскликнул я, и затем я разорвал бумажку и сказал девушке: "Напиши ему другие стихи". - "Слушаю и повинуюсь!" - ответила она и затем написала такие стихи:
"Я утешилась, и сладостен для глаза сон. И со слов хулящих слыхала я о случившемся. Согласилось сердце забыть о вас и утешиться, И решили веки, когда вас нет, не бодрствовать. Лгут сказавшие: "Отдаленье-горечь!" Поистине, Мне даль на вкус как сахар сладкой кажется, Ненавижу ныне я всякого, кто помянет вас, Возражая мне, и дурное я ему делаю. Я забыла вас всеми членами и утешилась - Пусть узнает сплетник, пусть ведает, кто ведает"."Клянусь Аллахом, о госпожа, он ещё не прочитает эту бумажку, как душа его расстанется с телом!" - воскликнул я. И девушка спросила: "О ибн Мансур, разве страсть дошла до такого предела, что ты сказал то, что сказал?" - "Если бы я сказал и больше, это была бы правда, прощение - черта благородных", - ответил я. И когда она услышала мои слова, её глаза наполнились слезами. И она написала ему записку (клянусь Аллахом, о повелитель правоверных, у тебя в диване нет никого, кто бы умел так хорошо писать, как она!) и написала в ней такие стихи:
Доколе обвиненья и причуды? Завистников ты, клянусь, утолил всю злобу. Быть может, я проступок совершила, Не ведая, - скажи, о чем узнал ты; Хотела бы я положить, любимый, Тебя на месте сна для век и глаза, Без примеси пила любви я чашу, Не укоряй, увидев, что хмельна я".