А когда он окончил свои стихи, дверь пещеры вдруг открылась, и Унс-аль-Вуджуд услышал, кто-то говорит: "О милость!" И он вошёл в дверь и приветствовал богомольца, и тот ответил на его приветствие и спросил: "Как твоё имя?" - "Моё имя - Унс-аль-Вуджуд", - ответил юноша. И богомолец опросил: "А почему ты пришёл сюда?" И Унс-аль-Вуджуд рассказал ему свою историю с начала до конца и поведал ему обо всем, что с ним случилось, и богомолец заплакал и сказал ему: "О Унсаль-Вуджуд, я провёл в этом месте двадцать лет и не видел здесь никого до вчерашнего дня, а вчера я услышал плач и шум, и, посмотрев в сторону звуков, я увидел множество людей и палатки, расставленные на берегу моря, и люди построили корабль, и на него село несколько человек, и они поплыли по морю. А потом корабль вернулся с некоторыми из тех, кто сел на него, и они сломали корабль и ушли своей дорогой. И я думаю, что люди, которые уехали морем и не вернулись, и есть те, кого ты ищешь, о Унс-аль-Вуджуд. И забота твоя тогда велика, и беспокойство тебе простительно. Но не найдётся любящего, который не испытал бы печалей".
И затем богомолец произнёс такие стихи:
"Ты думал, Уис-аль-Вуджуд, что духом свободен я, А страсть и любовь меня то скрутит, то пустит вновь. Я страсть и любовь позвал давно уже, с малых лет, Когда я ребёнком был, ещё молоко сосал. Любовью я занят был срок долгий, узнал её: Коль спросишь ты обо мне, так знает меня любовь. И выпил я чашу страсти, горя и худобы, И стад как бы стёртым я, так мягок я телом был. Имел прежде силу я, но стойкость ушла моя, И войско терпения разбито мечами глаз. Сближенья нельзя желать в любви без жестокости, Ведь крайности сходятся, ты знаешь, с начала дней, Свершила любовь свой суд над всеми влюблёнными, Забвенье запретно нам, как ересь мятежная".А окончив говорить своё стихотворение, богомолец подошёл к Унс-альВуджуду и обнял его..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Триста семьдесят пятая ночьКогда же настала триста семьдесят пятая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что богомолец, окончив говорить своё стихотворение, подошёл к Унс-аль-Вуджуду и обнял его, и они так плакали, что горы загудели от их плача. И плакали они до тех пор, пока не упали, покрытые беспамятством. А очнувшись, они дали друг другу обет быть братьями ради Аллаха великого. И затем богомолец сказал Унс-аль-Вуджуду: "Сегодня ночью я помолюсь и спрошу для тебя у Аллаха совета". И Унс-альВуджуд отвечал ему: "Внимание и повиновение!"
Вот что было с Унс-аль-Вуджудом. Что же касается аль-Вард-фи-ль-Акмам, то её привезли к горе и привели во дворец, и, взглянув на него, она увидала, как он устроен, и заплакала и сказала: "Клянусь Аллахом, это прекрасное место, но как недостаёт здесь любимого!"
И она увидела на острове птиц и велела одному из своих приближённых поставить силки и изловить нескольких, и всякий раз, как поймает, сажать птиц в клетки во дворце, и слуга сделал так, как она велела.
И аль-Вард-фи-ль-Акмам села у окна и стала вспоминать, что с ней случилось, и усилились её любовь, страсть и волненье, и она пролила слезы и сказала такое стихотворенье:
"О, кому же посетую на любовь я, На разлуку о возлюбленным и печали И на пламя внутри меня? Но все это Я не выдам, - боюсь доносчиков злобных, Зубочистке подобна я ныне стала От разлуки и пламени и рыданий, Где любимый, чтоб глазом мог он увидеть, Что лишённым ума теперь я подобна? Заточили они меня не по праву В таком месте, что милому не добраться. Прошу солнце я тысячу пожеланий Передать, как взойдёт оно или сядет, Дорогому, что лик луны затмевает Красотою, а тонкостью - ветку ивы" Если роза напомнит мне его щеки, "Нет, - скажу я, - коль не моя, не похожа". Его губы слюны ручей источают, И несёт он в огне горящему влагу. Как забуду, когда он дух мой и сердце, Хворь, недуги несёт, и врач, и любимый?"