И царь тогда про себя подумал: "Клянусь Аллахом, я не убью ее, пока не услышу окончания ее рассказа!"
Потом они провели эту ночь до утра обнявшись, и царь отправился вершить суд, а везирь пришел к нему с саваном под мышкой. И после этого царь судил, назначал и отставлял до конца дня и ничего не приказал везирю, и везирь до крайности изумился.
А затем присутствие кончилось, и царь Шахрияр удалился в свои покои.
Вторая ночь
Когда же настала вторая ночь, Дуньязада сказала своей сестре Шахразаде: "О сестрица, докончи свой рассказ о купце и духе".
И Шахразада ответила: "С любовью и удовольствием, если мне позволит царь!"
И царь молвил: "Рассказывай!"
И Шахразада продолжала: "Дошло до меня, о счастливый царь и справедливый повелитель, что когда старик хотел зарезать теленка, его сердце взволновалось, и он сказал пастуху: "Оставь этого теленка среди скотины". (А все это старец рассказывал джинну, и джинн слушал и изумлялся его удивительным речам.) "И было так, о владыка царей джиннов, - продолжал владелец газели, - дочь моего дяди, вот эта газель, смотрела и видела и говорила мне: "Зарежь теленка, он жирный!" Но мне было не легко его зарезать, и я велел пастуху взять теленка, и пастух взял его и ушел с ним.
А на следующий день я сижу, и вдруг ко мне приходит пастух и говорит: "Господин мой, я тебе что-то такое скажу, от чего ты обрадуешься, и мне за приятную весть полагается подарок". - "Хорошо", - ответил я; и пастух сказал: "О купец, у меня есть дочка, которая с малых лет научилась колдовству у одной старухи, жившей у нас. И вот вчера, когда ты дал мне теленка, я пришел к моей дочери, и она посмотрела на теленка и закрыла себе лицо и заплакала, а потом засмеялась и сказала: "О батюшка, мало же я для тебя значу, если ты вводишь ко мне чужих мужчин!" - "Где же чужие мужчины, - спросил я, - и почему ты плачешь и смеешься?" - "Этот теленок, который с тобою, - сын нашего господина, - ответила моя дочь. - Он заколдован, и заколдовала его, вместе с его матерью, жена его отца. Вот почему я смеялась; а плакала я по его матери, которую зарезал его отец". И я до крайности удивился, и, едва увидев, что взошло солнце" я пришел тебе сообщить об этом".
Услышав от пастуха эти слова, о джинн, я пошел с ним, без вина пьяный от охватившей меня радости и веселья, и пришел в его дом, и дочь пастуха приветствовала меня и поцеловала мне руку, а теленок подошел ко мне и стал об меня тереться. И я сказал дочери пастуха: "Правда ли то, что ты говоришь об этом теленке?" И она отвечала: "Да, господин мои, это твой сын и лучшая часть твоего сердца". - "О девушка, - сказал я тогда, - если ты освободишь его, я отдам тебе весь мой скот, и вес имущество, и все, что сейчас в руках твоего отца". Но девушка улыбнулась и сказала: "О господин мой, я не жадна до денег и сделаю это только при двух условиях: первое - выдай меня за него замуж, а второе - позволь мне заколдовать ту, что его заколдовала, и заточить ее, иначе мне угрожают ее козни".
Услышав от дочери пастуха эти слова, о джинн, я сказал: "И сверх того, что ты требуешь, тебе достанется весь скот и имущество, находящееся в руках твоего отца. Что же до дочери моего дяди, то ее кровь для тебя невозбранна".
Когда дочь пастуха услышала это, она взяла чашку и наполнила ее водой, а потом произнесла над водой заклинания и брызнула ею на теленка, говоря: "Если ты теленок по творению Аллаха великого, останься в этом образе и не изменяйся, а если ты заколдован, прими свой прежний образ с соизволения великого Аллаха!" Вдруг теленок встряхнулся и стал человеком, и я бросился к нему и воскликнул: "Заклинаю тебя Аллахом, расскажи мне, что сделала с тобою и с твоей матерью дочь моего дяди!" И он поведал мне, что с ними случилось, и я сказал: "О дитя мое, Аллах послал тебе того, кто освободил тебя и восстановил твое право".
После этого, о джинн, я выдал дочь пастуха за него замуж, а она заколдовала дочь моего дяди, эту газель, и сказала: "Это прекрасный образ, не дикий, и вид его не внушает отвращения". И дочь пастуха жила с нами дни и ночи и ночи и дни, пока Аллах не взял ее к себе, а после ее кончины мой сын отправился в страны Индии, то есть в земли этого купца, с которым у тебя было то, что было; и тогда я взял эту газель, дочь моего дяди, и пошел с нею из страны в страну, высматривая, что сталось с моим сыном, - и судьба привела меня в это место, и я увидел купца, который сидел и плакал. Вот мой рассказ".
"Это удивительный рассказ, - сказал джинн, - и я дарю тебе треть крови купца".
И тогда выступил второй старец, тот, что был с охотничьими собаками, и сказал джинну: "Если я тебе расскажу, что у меня случилось с моими двумя братьями, этими собаками, и ты сочтешь мой рассказ еще более удивительным и диковинным, подаришь и ты мне одну треть проступка этого купца?" - "Если твой рассказ будет удивительнее и диковиннее - она твоя", - отвечал джинн.
РАССКАЗ ВТОРОГО СТАРЦА
Знай, о владыка царей джиннов, - начал старец, - что эти две собаки мои братья, а я - третий брат. Мой отец умер и оставил нам три тысячи динаров, и я открыл лавку, чтобы торговать, и мои братья тоже открыли по лавке. Но я просидел в лавке недолго, так как мой старший брат, один из этих псов, продал все, что было у него, за тысячу динаров и, накупив товаров и всякого добра, уехал путешествовать. Он отсутствовал целый год, и вдруг, когда я однажды был в лавке, подле меня остановился нищий. Я сказал ему: "Аллах поможет!" Но нищий воскликнул, плача: "Ты уже не узнаешь меня!" - и тогда я всмотрелся в него и вдруг вижу - это мой брат! И я поднялся и приветствовал его и, отведя его в лавку, спросил, что с ним. Но он ответил: "Не спрашивай! Деньги ушли, и счастье изменило". И тогда я свез его в баню, и одел в платье из моей одежды, и привел его к себе, а потом я подсчитал оборот лавки, и оказалось, что я нажил тысячу динаров и что мой капитал - две тысячи. Я разделил эти деньги с братом и сказал ему: "Считай, что ты не путешествовал и не уезжал на чужбину"; и брат мой взял деньги, радостный, и открыл лавку.
И прошли ночи и дни, и мой второй брат, - а это другой пес, - продал свое имущество и вое, что у него было, и захотел путешествовать. Мы удерживали его, но не удержали, и, накупив товару, он уехал с путешественниками. Его не было с нами целый год, а потом он пришел ко мне таким же, как его старший брат, и я сказал ему: "О брат мой, не советовал ли я тебе не ездить?" А он заплакал и воскликнул: "О брат мой, так было суждено, и вот я теперь бедняк: у меня нет ни единого дирхема [9], и я голый, без рубахи". И я взял его, о джинн, и сводил в баню и одел в новое платье из своей одежды, а потом пошел с ним в лавку, и мы поели и попили, и после этого я сказал ему: "О брат мой, я свожу счета своей лавки один раз каждый новый год, и весь доход, какой будет, пойдет мне и тебе". И я подсчитал, о ифрит, оборот своей лавки, и у меня оказалось две тысячи динаров, и я восхвалил творца, да будет он превознесен и прославлен! А потом я дал брату тысячу динаров, и у меня осталась тысяча, и брат мой открыл лавку, и мы прожили много дней.